Книга Дьявольский вкус смерти, страница 2 – Марина Серова

— Су-ука! — только и смог протянуть он.

Я слышала, как сигналят машины, которым мы перегородили дорогу; но прежде чем отъехать, наклонилась к окровавленному водителю и негромко сказала:

— Неудачный ты выбрал день, мужик, чтобы хамить женщине.

Нувориш ничего не ответил, только глухо застонал. Водитель красной «Нивы», который был первым в веренице собравшихся машин, не решаясь подойти поближе, спросил, не нужна ли помощь.

— Нет, — отчеканила я, — первую помощь я ему уже оказала.

Потом спокойно прошла к своей «девятке», села за руль и гордо удалилась с места данного происшествия.

Заехав во двор нужного мне дома, я припарковала машину между новеньким «Шевроле» и «Тойотой» с тонированными стеклами. На стоянке было еще несколько машин такого же класса, и моя «девятка» выглядела довольно сиротливо на фоне этого заграничного великолепия.

Подъезд был оборудован видеодомофоном, демонстрируя всем, что дом населяют явно не пролетарии. Я уже давно знала, что Катька вышла замуж за бизнесмена и неплохо устроилась в жизни. А сейчас получила зримое подтверждение этой информации.

Через несколько секунд после того, как я нажала номер квартиры, щелкнул замок и дверь открылась. Подъезд был достаточно заурядным, но вот подошел лифт, двери его раскрылись, и навстречу мне шагнула высокая блондинка. Первой реакцией было удивление. И только через пару секунд я поняла: зеркала в лифте от пола до потолка — по-видимому, для того, чтоб лишний раз взглянуть на себя, любимую. То, что отражалось, меня удовлетворило. А спокойное, чуть насмешливое выражение зеленых глаз даже доставило удовольствие: значит, разборка на дороге не вывела меня из равновесия.

Бронированная дверь Катькиной квартиры уже была открыта, а из-за нее слышался предостерегающий рык, от которого становилось не по себе. Я потянула ручку на себя, и моему взору предстала Катька в махровом халате, державшая за ошейник пятнистого дога гигантских размеров. Оголив свои «зубки», собачка испытывала к гостье явно нездоровый интерес.

— Фу, Босс! Свои! — хозяйка шлепнула «начальство» по морде.

— Было бы лучше, если бы этот малыш пошел куда-нибудь отдохнуть, — произнесла я вместо приветствия.

— Да он добрый на самом деле, — пыталась объяснить Катька.

— Охотно верю и поэтому не хочу его добротой злоупотреблять, — я изобразила на лице милую улыбку.

— Ты проходи, а я его сейчас пристрою, — откликнулась хозяйка и, западая на правую ногу, поволокла куда-то своего теленка, освобождая мне проход.

В большом холле стоял здоровенный зеркальный шкаф-купе. Многократно в нем отраженная, я напомнила себе Алису, которая попала в Зазеркалье.

Не дожидаясь приглашения, я разделась и прошла в гостиную, поражавшую своими масштабами. Справа возвышался бар со стойкой, слева — стол на двенадцать персон и стулья с высокими спинками.

«Да здесь никак братва столуется», — с усмешкой подумала я. Бросалось в глаза отсутствие элементарного вкуса и явное денежное излишество.

— Садись куда тебе удобно, подруга, — предложила, входя в комнату, Катька.

Вот уж никогда не имела чести быть ее подругой! Об умственных способностях Самохваловой я была довольно невысокого мнения. Никогда, даже собрав все свои извилины в кучку, Катька не могла родить ни одной свежей мысли. В школе училась с пятое на десятое, всегда была посредственностью, несмотря на своего папашу — учителя литературы. Однако мое лицо осталось непроницаемым, и лишь насмешливый взгляд мог выдать мое истинное отношение к бывшей однокласснице.

— Неплохо живешь, — сообщила я свой вывод Катьке и посмотрела на ее халат, который почему-то не хотел вязаться с обстановкой. Из всей мебели в гостиной мне больше всего понравился диван, на котором я и устроилась вольготно, приготовившись слушать.

При упоминании о ее «неплохой жизни» Катька торжествующе улыбнулась и предложила:

— Коньяк? Виски? Бренди?

— Если можешь, свари кофе.

Тут же подумав, что на моих глазах Катька будет извращать этот священный процесс, я пожалела о сделанном предложении. На мое счастье, «подруга» сообщила, что в доме имеется только растворимый кофе.

Я поморщилась.

— Тогда лучше садись и рассказывай.

Катька уселась рядом и почему-то тяжело вздохнула.

— Несколько дней назад у меня умер отец, — начала она.

— Прими мои соболезнования, а какого числа это произошло? — Я еще раз вгляделась в лицо хозяйки и сделала вывод, что это трагическое обстоятельство не наложило на нее особого отпечатка.

— Двадцать шестого января.

— Что с ним случилось?

Предусмотрев заранее, что Катька начнет пичкать меня ненужными подробностями, я предпочла взять нить разговора в свои руки.

— Отравление грибами.

— Понимаю, что тебе сейчас нелегко, но чем же я могу тебе помочь?

— Все дело в том, что здесь много странного… В общем, мне кажется, что отца отравили.

Я удивленно вскинула бровь. Интересно, Катька сама до этого додумалась или кто подсказал?

— Почему ты так решила?

— Ну, во-первых, отец был заядлым грибником и очень хорошо в грибах разбирался. Во-вторых, эти самые грибы он собирал летом, в деревне, когда был в отпуске и отдыхал у сестры. Грибы он собирал в августе, сушил и благополучно кушал их до недавнего времени. Я думаю, что если бы отец насобирал поганок, то давно бы уже отравился.

— Логично.

— Вот мне и пришла в голову мысль, что его отравили.

Катька рассказывала так буднично, как будто отравили кошку в соседнем подъезде.

— Отец умер в больнице?

— Да.

— Вскрытие делали?

— Да. Подтвердили, что смерть наступила от пищевого отравления.

— Ты кого-то подозреваешь?

Катька задумалась на минуту.

— Конкретно я никого не подозреваю, но, как ты понимаешь, из-за тяжелого характера недоброжелателей у отца было предостаточно.

Я прекрасно помнила Василия Ивановича, Катькиного отца. Он преподавал русский язык и литературу в школе, в которой мы учились. Назвать его характер «тяжелым» — это значит не сказать ничего. Всеми фибрами души его ненавидел каждый ученик в школе, кому выпало несчастье посещать его уроки. А таких было немало. Несмотря на его легендарное имя-отчество, никому и в голову не пришло прозвать мучителя Чапаевым. Зато небезызвестная фамилия Собакевич приклеилась к нему моментально. Я до сих пор не могла понять, как Катька могла учиться в школе, где имя ее отца протаскивали по всей ненормативной лексике?

Деспотичный и властный, Василий Иванович абсолютно игнорировал мнения других и был типичным ортодоксом. Скольким он испортил аттестат — не перечесть! Если было бы возможно, то все ученики, которых он доконал, по традиции американских негров спели и станцевали бы на могиле усопшего. Как могла догадываться я, школа наконец-то вздохнула свободно. Порадовавшись про себя за бедных детишек, я подумала, что такой человек наверняка успел нажить себе врагов не только среди подрастающего поколения, но также и среди взрослых.