Книга Египетские вечера, страница 28 – Марина Серова

— Буду только через два дня. Раньше никак. В городе все считают, что ты погибла в автомобильной аварии, так что свыкайся с этой мыслью. В общем, все. Федор сказал, что ты довольно быстро идешь на поправку. Отдыхай, дыши свежим воздухом и все такое. Пока.

— Пока. — Я помахала ему ручкой.

— Что он сказал? — подошла ко мне Иринка.

— Сказал, чтобы я выехала не раньше чем через полчаса после него. А так больше ничего интересного, — будничным тоном заметила я и пошла в дом.

— Как же так? — воскликнула девушка. — А я поняла, что вы у нас остаетесь…

— Устаревшие сведения, — обернулась я, а потом подошла к ней. — Но надеюсь, тебя попросили, чтобы ты обо мне вообще ничего никому не говорила.

— Конечно.

— Так что смотри! Если кто звонить будет, говори, что у вас только тетя родная живет. Даже Мельникову. Позовет меня к телефону, придумаешь что-нибудь: в огороде полет, навоз таскает — у самой фантазия должна работать. Дело у меня секретное. Особо важное. Так что не подведи. Лады?

— Лады, — на автомате произнесла девушка. — Но я все равно ничего не поняла.

Я только махнула рукой.

В доме я нашла свою сумку. На тумбочке лежали обезболивающие таблетки. Я бросила их к себе в карман и вышла во двор.

— Автобусы у вас тут ходят? Или электрички?

— Автобусы.

— Я ушла. Запомни: будут про меня спрашивать, говори, что сплю. Никому не сообщай, что уехала. Я скоро буду. Дня через два.

Я пошла по единственной тут дороге, и она вывела меня на шоссе. Вот сейчас доеду до дома, переоденусь, меня не то что просто знакомые, сам друг Мельников не узнает. А жить буду пока на конспиративной квартире. И тогда я все разведаю. Я им всем войну объявляю, раз такое дело!

Автобусы шли полупустыми. Я села в первый попавшийся и закрыла глаза. Все же болезненное состояние давало о себе знать.

Я испытывала огромное желание прийти домой и первым делом кинуть магические кости. Мне нужен только их совет, и ничей больше. Вполне понятно, что Мельников хочет оградить меня от всего этого, но неужели он сам не понимает, что я все равно доведу дело до конца? Неужели за столько лет не выучил мои принципы, привычки, замашки? Просто смешно!

На конечной остановке автобуса, на котором я приехала в город, мне пришлось пересаживаться еще на троллейбус, что окончательно вывело меня из себя. Угробили мне машину! Как я теперь без нее?

Но вот я и дома. В подъезд я проскользнула так, что меня никто, к счастью, не видел. Поднималась по лестнице пешком, потом быстро открыла дверь и юркнула в квартиру.

Закрылась на все замки и прошла в комнату. Достала заветный мешочек, вынула кости и погрела их в руках, пока думала над вопросом, который намерена задать.

Пожалуй, мне стоит спросить, кто преступник. Пусть я не получу ясного ответа, зато смогу понять, в каком направлении нужно двигаться. Впрочем, я и так примерно представляю, что буду делать. Но ориентиры все же нужны.

Я кинула кости на стол. Комбинация — 36+20+3. «Начало периода деловой активности, благодаря которой вы достигнете всего, к чему стремились».

Отлично. Но я и так верю в свои силы. Мне бы поточнее…

И я решила еще раз бросить кости. Конечно, это очень не приветствуется, но сейчас я нуждаюсь в хорошем пинке.

На сей раз выпало — 32+10+13. «Если вы думаете, что что-то о ней знаете, то вы ошибаетесь».

О, это уже ближе к делу. Мне выпал явный знак искать женщину. Но при чем тут женщина? Неужели я до сих пор ошибалась, совершенно не беря в расчет при расследовании слабый пол?

В голове закрутилась мысль, которая уже готова была, ну совсем готова была пойматься, но… никак не ловилась. Казалось, еще секунда, и я пойму, что меня так беспокоит. Я усилила мозговое напряжение… Тщетно. Только голова еще больше разболелась.

Я переоделась и пошла в душ. Как только я себя увидела в голом виде, то чуть дара речи не лишилась. Надо же, сколько на мне синяков и ссадин! Прав был доктор. Видно, я на самом деле пострадала достаточно сильно. Ой, а в районе бедра какой огромный синячище! Правда, он уже «цвести» начал — радовал сейчас мой глаз желтизной, пробивавшейся на месте черноты кровоподтека.

Откинув жалостливые мысли, я смыла с себя грязь, больничные запахи, вымыла голову и, обновленная, появилась на кухне. Теперь никто и ничто не помешает мне сварить себе настоящего черного кофе. Еще только я банку открыла, еще только появился запах, а я начала глотать слюнки. Божественный напиток!

Насильно заставив себя ни о чем не думать, я спокойно пила кофе. Есть совершенно не хотелось. Я ненавязчиво стала вспоминать все, что предшествовало аварии, и вообще все с самого начала. Просто вспоминать. И старалась делать это без всяких эмоций и анализов.

Потом я покурила. Потом полежала.

В голове не прояснилось. Ну ничего, будем действовать по собственному плану. Обойдемся пока без женщин.

Прежде всего мне надо изменить внешность. И я достала со шкафа свой чемоданчик, в котором у меня хранится все, что может пригодиться для такого случая.

Можно, например, сделать из себя брюнетку, чтобы не быть похожей на себя, но брюнетки — они все же яркие, запоминающиеся. А мне надо незаметной стать. Ага, решено. Лучше я… старушкой буду. Точно. У меня имеется просто замечательный седой парик со смешным пучком сзади. Очки. А на лицо наложу старческую маску. Все загримирую, будет отлично. Накладной живот можно будет спрятать под длинным платьем-халатом. А вот руки показывать нельзя. Они у меня молодые. Значит, придется кофточку с длинными рукавами нацепить. Старенькие женщины всегда мерзнут, так что никто не удивится. А на ноги кроссовки. Пусть. Сейчас их все носят. Теперь палочку в руки… Ну, зашибись!

Через сорок минут из зеркала на меня смотрела сутуловатая бабулька, милого и даже смешного вида. Божий одуванчик. На такую рука ни у какого злодея не поднимется. Даже прогнать стыдно. Разве что помочь захочется.

Я понравилась себе. Довольная, глотнула еще кофейку и взялась за телефон, чтобы позвонить одному моему хорошему знакомому.

— Пашка, привет, это я, — брякнула я и тут же прикусила язычок. Я ж должна для всех быть погибшей!

— Ну… — Но он по голосу все равно меня узнал. И откликнулся в своей манере: — Ты еще не продал свою раздолбанную «шестерку»?

— Кому она нужна?

— Слушай, дай погонять?

— Ты что, спятила? — пробасил мой товарищ.

— Нет. Моя в ремонте. А без колес я не могу. Тебе все равно ведь. Выручи.

— Да бери. Можешь вообще ее себе оставить.

— Насовсем не надо. Спасибо большое. Только вот еще что. Я тебе не звонила, ты меня не видел и вообще не помнишь. Ничему не удивляйся, если что. И про меня не болтай. Даже сейчас хорошо, что не называешь меня ни по имени, ни по фамилии. Машину брось у учительского парка, ключи сунь под бампер. Только быстро.