Книга Китайская шкатулка, страница 77 – Барбара Вуд

Джонатан выключил плитку, достал из сумки металлический складной конус. В сложенном состоянии он был плоским, а когда разворачивался, становился похожим на кружку. Джонатан вложил в него бумажный фильтр и насыпал две чайные ложки с горкой ароматного молотого кофе.

— Я никуда никогда не езжу без собственного кофе, — сказал он. — Ты по-прежнему пьешь черный? Если хочешь, у меня есть сливки в порошке.

— Мне черный, — ответила Шарлотта и вдруг спросила, удивив саму себя: — Джонатан, ты счастлив?

Он удивленно взглянул на нее, потом помрачнел и пожал плечами:

— Как и все, я полагаю.

Казалось, тема была исчерпана, но Шарлотта ничего не могла с собой поделать. Этот вопрос ей хотелось задать все последние восемь часов:

— У тебя удачный брак?

— Не могу пожаловаться, — все так же лаконично ответил Джонатан, и выражения его лица Шарлотта разобрать не смогла. Однако после короткой паузы он добавил: — Жить с Аделью удобно. Все предсказуемо.

Шарлотта отвернулась. Она знала, что, во всяком случае, для прежнего Джонни удобно и предсказуемо означало «скучно».

Джонатан смотрел на ее затылок, где выбивалась прядь волос, которую Шарлотта не заколола как следует. Ему вдруг захотелось протянуть руку и пригладить ее волосы, но сразу же вспомнилась Адель и их последний разговор по видеофону, пока Шарлотта была в кафе. В главах Адели стояли слезы, когда она говорила:

— Ты ведь сейчас с ней, правда? Квентин мне только сказал, что ты уехал по делу. Но ведь ты отправился спасать ее, верно?

Джонатан никогда не мог понять, почему тень Шарлотты, о которой он из осторожности никогда не говорил, все равно стояла между ними. Эта боль в голосе Адели… Что ему оставалось делать?

— Да. Я помогаю ей, — спокойно сказал он.

Как бы это ни было, Адель заслуживала честного ответа. Она заслужила хотя бы это…

Джонатан поставил чайник рядом с коробкой чая. Шарлотта проследила за ним взглядом, потом посмотрела на коробку.

— Я все не могу опомниться от моего сна, — проговорила она. — Что-то есть такое в этом чае…

— Ты же уже выяснила. Чай отравлен — так же, как те лекарства.

Шарлотта нахмурилась.

— Нет, есть что-то еще. Но я не могу… — Она посмотрела на него. — Джонни, моя бабушка верила во всякие суеверия, в то, что я считала просто старомодной бессмысленной ерундой. Она говорила мне, что мы принадлежим к длинной череде дочерей, выросших без матери, поэтому в трудный момент мы слышим материнский голос. Я никогда ей по-настоящему не верила, но бабушка говорила, что слышала голос своей матери много лет назад — когда ей пришлось жить в подвале, голодать, а продавать лекарства не удавалось. Она услышала голос матери, обратившейся к ней с небес, и этот голос подсказал ей, что нужно сделать, чтобы лекарства понравились людям, чтобы они покупали их. И сегодня ночью, когда я собиралась выпить этот чай… Джонатан, я тоже услышала голос! Ясно и четко — как я сейчас слышу тебя.

— И это была твоя мать?

— Откуда мне знать? Я никогда не слышала ее голоса. Но вот только что, сейчас, в моем сне, она снова говорила со мной о чае… Я должна о чем-то догадаться!

Джонатан испытующе смотрел на нее, словно старался проникнуть в ее мозг, увидеть своими глазами этот сон и понять его загадочное значение.

— Вспомни его, Чарли, — сказал он. — Вспомни сон и пройди его шаг за шагом. Если в нем действительно было что-то важное, то ты сможешь это понять.

Шарлотта взяла у него из рук чашку с кофе и подумала: «Он по-прежнему суеверен, как и в те далекие времена, когда возвращался из Шотландии со сказками о заколдованных полях битв и женщинах, которые превращались в тюленей».

А Джонатан смотрел, как Шарлотта макает песочное печенье в кофе, подносит к влажным розовым губам, и думал, что всегда любил смотреть, как она ест. Ему вспомнился тот день в кафе в Бостоне, когда она попросила еще порцию салата, а потом отправляла в рот листья латука вместе с намазанной маслом хлебной палочкой, продолжая взволнованно говорить:

— Представляешь, Джонни, мы с бабушкой наконец-то пришли к согласию! Мы обе считаем, что западная и китайская медицина могут работать вместе. Она сказала мне: «Шарлотта, западная медицина быстрая и новая, а китайская — старая и медленная. Очень хороший баланс, как инь и ян». Но я все-таки решила не идти в медицинский колледж. Смерть дяди Гидеона убедила меня, что доктора ничего не могут сделать, если у них нет нужных лекарств.

Она выглядела такой оживленной в тот дождливый день! Сначала выслушала его рассказ о том, что он будет учиться в МТИ, посмеялась над его байками о компьютерных вмешательствах, а потом с неподдельным энтузиазмом пустилась описывать свою собственную мечту.

— Биотехнологии, Джонни! — говорила тогда Шарлотта, и ее глаза полыхали зеленым огнем. — За ними будущее! И я пытаюсь убедить бабушку, что мы располагаем огромным потенциалом. Фабрика «Гармония» — это же просто клад лечебных трав! Но бабушка продолжает разливать свои настойки по бутылкам, как делала все эти годы. Я пытаюсь заставить ее понять, что травы можно изучать на молекулярном уровне, чтобы максимально использовать их лечебные свойства. Посмотри хотя бы на иву! Экстракт из ее коры в течение тысячелетий снимал головную боль и жар! Однажды химики открыли молекулярную основу лечебных свойств ивы и смогли синтезировать лекарство. И теперь мы называем это аспирином! «Дом Гармонии» — настоящая пещера Али-бабы. И я намерена найти сокровища, Джонни! Все до единого!

— Шарлотта, — Джонатан вернулся в настоящее, и им вдруг овладело любопытство, — как тебе удалось уговорить бабушку перенести фабрику сюда? Мне казалось, она никогда не уедет из Сан-Франциско.

— Когда я выяснила, что в Южной Калифорнии проводится больше биологических исследований, чем во всем мире, я поняла, где должна расположиться «Гармония». Адриану это показалось хорошей идеей, и он тоже попытался уговорить бабушку. Он использовал финансовые документы, рассказывал о немыслимых прибылях, которые нас ждут, называл это место «храмом науки», но бабушка словно ничего не слышала. Я же просто привела еще один аргумент: мы вольемся в семью фармацевтических компаний. И она согласилась. Бабушка всегда любила слово «семья».

— Понятно, почему ты стала ее наследницей, — пробормотал Джонатан. — У вас с ней общий взгляд на эти вещи.

— Было время, — негромко напомнила Шарлотта, — когда у нас с тобой тоже были общие взгляды…

Их глаза встретились, и на мгновение длиной в три сердечных удара Шарлотте показалось, что сейчас что-то произойдет…

— У нас не так много времени, — Джонатан первым нарушил опасное молчание. Он отставил в сторону чашку с кофе и потер руки. — Сначала я проверю эти закрытые формулы и посмотрю, не оставил ли наш преступник ревизионного следа. А потом мне придется вернуться в главное здание.

— Ревизионного следа?