Онлайн книга «Колыбельная для двоих»
|
Очередная схватка заставила Марию сморщиться от боли и задержать дыхание. Она медленно выдохнула и, открыв глаза, прошептала: «Машина подъехала…» Не успел раздаться звонок, как Тед уже бежал в прихожую. Он впустил Джонаса Вэйда в дом, взял у него плащ и мокрый зонтик и быстро провел его в спальню, где они увидели Люссиль, спокойно сидящую на стуле с прямой спинкой и держащую дочь за руку. Мария, лицо которой было покрыто капельками пота, широко улыбнулась. — Я знала, что вы приедете вовремя! — Люссиль встала и отошла от кровати. — Схватки начались около шести часов, доктор, после того, как отошли воды, — сказала она, — схватки идут регулярно, с интервалом в четыре минуты. Доктор поставил медицинский саквояж и зеленый сверток на стул. — Слышал, ты отказываешься ехать в больницу. — Каленым железом не заставишь. На его лице появилась кривая улыбка, но голос оставался серьезным. — Давай-ка, Мария, я лучше отвезу тебя в больницу. Ради блага твоего ребенка… — Нет, доктор Вэйд. Он несколько секунд молча смотрел на нее, чувствуя, как внутри него начинает шевелиться страх. — Хорошо, давай я тебя осмотрю. Люссиль осталась ему помогать, с тревогой наблюдая за происходящим, в то время как Тед, извинившись, вышел из комнаты. Доктор Вэйд долго и тщательно осматривал Марию. Наконец сдержанным тихим голосом он произнес: — Пока все идет нормально. Голова ребенка в нужном положении. Сердце прослушивается хорошо. Шейка матки раскрылась на восемь сантиметров. — Он накрыл Марию покрывалом. — Остается только ждать. — Сколько? Джонас Вэйд услышал, как в окно застучал ветер с дождем и машинально поежился. — Не знаю. Для первых родов все идет слишком быстро. Может быть, пару часов. Мария, позволь мне отвезти тебя в больницу. Она решительно покачала головой. — Доктор, я могу вам что-нибудь предложить? Может быть, кофе? — Нет, спасибо, миссис Мак-Фарленд. — Он взял сверток, за которым заезжал в больницу, и поставил его возле подножия кровати. — Скоро к нам присоединится доктор Форрест, детский педиатр, он привезет инкубатор. Вам нужно будет найти место, куда его поставить. Я также взял на себя смелость, когда заезжал в больницу за инструментами, позвонить в службу патронажных сестер… Через некоторое время в дверь снова позвонили, и тишину дома нарушили приглушенные голоса. Затем в дверь комнаты Марии тихо постучали. — Войдите, — сказал доктор Вэйд. К своему большому удивлению, Мария увидела, как в комнату вошел, неся с собой уличный холод, отец Криспин. Он был одет в длинную черную рясу и биретту [19] , на которых блестели россыпи дождевых капель. Щеки его были пунцово-красными. — Святой отец! — выдохнула она. — Как вы узнали? — Я позвонил, — сказал доктор Вэйд, разворачивая сверток, — я думаю, он должен присутствовать. Взгляд Марии упал на черную сумку, которую держал в руках священник, и в ее глазах промелькнул ужас. Он тут же подошел к ней и, опустившись на колени возле кровати, робко улыбнулся. — Я пришел не пугать тебя, дитя, а утешить. Живот Марии свело мошной судорогой, лицо вспыхнуло. Сквозь стиснутые зубы Мария произнесла: — Не будет никаких предсмертных обрядов, святой отец… — Я пришел всего лишь благословить тебя и окрестить ребенка. Уловив в его голосе тревогу, Мария посмотрела долгим взглядом в маленькие глазки священника и, к своему большому удивлению, увидела в них страх. Он поспешно отошел от ее кровати и сел возле двери. Открыв сумку, которую он поставил себе на колени, отец Криспин посмотрел на Джонаса Вэйда. Мужчины обменялись быстрыми, испуганными взглядами. После очередной схватки Мария открыла глаза. — Хорошо, отец Криспин. Скоро вы получите ответ на свой вопрос. Его кустистые брови взметнулись вверх. — Начинается, доктор Вэйд. — Голова Марии опустилась на подушку, лицо слилось с белой наволочкой; глаза превратились в щелки, рот вытянулся в прямую линию. — Боже! — прокричала она. Это продолжалось два часа. Люссиль сидела возле изголовья Марии, держа дочь за руку и промокая ей лицо салфеткой, в то время как Джонас Вэйд наблюдал за появлением ребенка. С Джонаса также градом катил пот. Он был очень рад, что мать девушки была рядом. Еще никогда в своей жизни он не чувствовал себя таким уязвимым, таким «смертным»; он никогда не делал этого вне спасительных стен больницы. На него навалилось чувство нестерпимого одиночества и беззащитности. Слыша тихий шепот отца Криспина, молящегося в углу комнаты, Джонас завидовал спокойствию священника. В его распоряжении были только разложенные на кровати примитивные медицинские инструменты — хирургические щипцы, шприцы и скальпель — и его руки и знания. Ни медсестер, ни анестезии, ни нужного оборудования. Джонас вспотел не меньше Марии. Между схватками, которые шли уже с минутным перерывом, он бросал взгляды на Люссиль и читал в ее глазах вопросы: «Будет ли ребенок нормальным? Долго ли проживет? В углу, стоя на коленях, закрыв глаза, самозабвенно молился отец Криспин, прося Бога избавить от необходимости принимать решение. «Asperges me domine hisopo, et mundabor; lavabis me, et super nivem dealbabor». — Давай, Мария, тужься! Ее зубы громко лязгнули, на шее выступили набухшие вены. Влагалище раскрылось, и из него показалась покрытая мокрыми волосиками макушка младенца. Затем Мария расслабилась, и головка скрылась. — Ей… — тяжело дыша, сказала Мария, — не терпится родиться… — Да, Мария. «Они не потомки Примуса». — Ей не терпится сделать первый вдох… «Sancta Maria Sancta Dei Genitrix Sancta Virgo Virginum…» — Хорошо, Мария, тужься. Мария вытянула шею и посмотрела на Люссиль. — Мама… это наше чудо… «Mater Christi…» — Давай, Мария, давай! — снова произнес доктор. «Mater divinae gratiae…» От потуг ее лицо стало сливового цвета, из-за крепко стиснутых зубов доносилось рычание. — Еще раз! — Я оставлю ее себе… — простонала она, впиваясь ногтями в запястья Люссиль. — Не разговаривай. Тужься! Влагалище на мгновение расширилось, детская головка показалась, затем снова скрылась. Отец Криспин соскользнул со стула и упал на колени. Его причитания стали еще громче. «Mater purissima…» |