Книга Клуб избранных, страница 91 – Александр Овчаренко

– Под Кохом! – быстро сориентировался Быкадоров, понимая, что его начали проверять.

– Слыхал про такого! – уважительно отозвался Тур. – А к нам по делу или как?

– Считай, что по делу. Хозяин, как узнал, что у вас в Казань-граде твориться, так меня с пацанами и прислал.

– На разборки, что ли? – не понял Тур.

– Типа того. Ты мне лучше скажи, как это ваш старшой «под раздачу» попал?

– Случайно! Скотч как увидел, что цены на нефть скачут, как давление у гипертоника, сразу вложиться захотел в вашу структуру. «Бабок» у него последнее время было, как грязи, он и решил вложиться по крупному. В тот день он в офис собрался, чтобы с большими «шишками» перетереть, что и почём. Недоверчив был покойный, да и свои деньги крепко в руках держал. Чтобы его кто-то «кинул» [82] , я такого не припомню! Так что ты своим передай: мы здесь не при делах! Сами, как видишь, пострадали.

– Передам! Да ты не дрейфь, «корешок»! От нас «предъявы» [83] никакой не будет. Хозяин приказал разобраться и найти ту падлу, которая решила нас на испуг взять.

– А тут и разбираться нечего! Приезжали к нам пару месяцев назад «урюки». Я их сразу «вычислил», думал, они хотят рынок за собой «застолбить»! Ну, «забили», как водится, «стрелку», побазарили. Вот только рынок их не интересовал. Я предположил, что они «дурь» [84] хотят по городу растолкать, но и «дурь», оказывается, не их интерес. Они всё больше о «Чёрном Золоте» трындели [85] , а это, как ты понимаешь, не наша сфера.

– Что за «урюки»?

– Да кто их разберёт! Может, таджики, может, узбеки. По-русски чисто базарили, без акцента, и сами видно не из «братвы» – деловые!

– Ты уверен, что подрыв – их рук дело?

– Похоже, что так! Уж больно злые они уезжали, что-то у них с чинушами из «Чёрного Золота» не срослось!

В это время показалась ограда городского кладбища, и многочисленная процессия, как в угольное ушко стала вливаться в узкие кладбищенские ворота, после чего Быкадоров потерял словоохотливого начальника собственной безопасности.

Последнее пристанище Скотча находилось между могилой первого секретаря обкома и могилой недавно умершего главы администрации центрального района. Глядя на необычное соседство, Быкадоров не к месту вспомнил газетное клише о сращивании власти и криминала. После того, как началась гражданская панихида, Быкадоров поступил некрасиво – ушёл, даже не бросив горсть земли в могилу покойного. Воспитанные люди так не поступают, но у Быкадорова было своё мнение на этот счёт: пробормотав что-то про осиновый кол, он поспешил на «базу».

Подмосковный городок Ногинск, где родилась Марта, был маленьким, но уютным. Впрочем, при рождении она носила другое имя. В роду у Марты был полный «интернационал»: по отцовской линии ей достались польская и немецкая кровь, а по линии матери её род уходил корнями к самому Чингисхану, вернее, к одной из сотен его наложниц. Но больше всех удивил прадед по материнской линии Касым, который взял себе в жены цыганку из табора, кочевавшего рядом с его аулом.

Касым был вдовец, и уже в годах, поэтому он заплатил цыганскому барону большие по тем временам деньги, чтобы тот отдал ему в жены молоденькую цыганку, которая была сиротой, несмотря на многочисленную, но дальнюю родню. Девочка была не из их табора, и прибилась к ним после смерти родителей, умерших в Астрахани от эпидемии холеры.

После свадьбы Роза (так звали молодую жену Касыма) раскрылась с неожиданной стороны: она быстро освоила местный диалект, с удовольствием гадала соседям на картах, и имела редкий дар врачевания. Лечила она не только людей, но и домашнюю скотину. Если захворала корова или лошадь, соседи шли на поклон к Розе. Цыганка заходила в хлев, что-то долго шептала корове на ухо, гладила ладошкой по коровьей морде, потом гортанно вскрикивала, хлопала в ладоши, и, к изумлению присутствующих, корова мыча вставала с подстилки и тянулась мордой к Розе.

Ни одни роды в ауле без участия Розы тоже не обходились. Случалось, за сотню вёрст к роженице на верблюде приходилось добираться. Никому не отказывала Роза в помощи, но горе тому, кого она невзлюбила. Человек этот долго болел и потом умирал, но умирал тяжело и мучительно. Впрочем, таких несчастных было мало, поэтому слава о знахарке Розе шла добрая.

В память о знаменитой прабабке родители и назвали девочку Розой.

Росла Роза здоровым и бойким ребёнком, любила подвижные игры, и редко когда родители заставали её в состоянии покоя. А ещё Роза не умела прощать обидчиков. Ребёнок, отнявший у неё на прогулке в детском саду куклу, мог поплатиться за это и через неделю и через месяц. Однажды воспитательница стала ругать не в меру расшалившуюся Розу и позволила себе повысить тон.

– Не кричи! – сказала маленькая Роза воспитательнице и закрыла свои розовые ушки руками.

– Ах ты, маленькая дрянь! – возмутилась воспитательница и схватила Розу за руки. – Ты немедленно будешь наказана!

– Фу! – презрительно сказала девочка. – Ты плохая! А у всех плохих сегодня будет болеть живот.

Воспитательница поставила Розу в угол, но через час её саму увезли в больницу с приступом острого аппендицита. Старая набожная нянечка, которая наблюдала сцену от начала до конца, а потом вызывала по телефону для воспитательницы карету «Скорой помощи», сказала, что у ребёнка «дурной глаз». Прогрессивная заведующая садиком подняла нянечку на смех, но после этой истории весь персонал детсада относился к маленькой Розе с непонятной осторожностью. Глаза у Розы и правду были примечательные: чёрные, раскосые, с маленькой золотистой искоркой на самом донышке чёрного омута. Мало кто мог выдержать пристальный взгляд Розы. Девочка знала об этом и часто пользовалась.

В школе Роза училась легко: она рано научилась читать, поэтому обладала широким кругозором, выходящим за рамки школьной программы. В шестом классе у неё обнаружились склонность к языкам, и Роза по собственной инициативе, кроме обязательного изучения английского языка, факультативно изучала ещё немецкий и французский. Она была прирождённым лидером. Конечно, сама Роза такой мудрёной формулировки не знала, просто старалась быть всегда и во всём первой. Отец Розы – отставной майор инженерных войск Анатолий Ситкевич, поощрял эту черту в характере дочери, считая, что если в жизни и можно чего-нибудь добиться, то только путём ведения с судьбой непрекращающихся боевых действий.

Мать Розы, Фатима, была тихая домашняя женщина, перенявшая от прабабки дар врачевания, но тщательно скрывавшая это, так как боялась навредить своим знахарством мужу – офицеру и коммунисту. Как-то глядя на короткую стрижку и ободранные коленки дочери, Фатима в сердцах сказала: «Эх, дочка! Ошибся Всевышний с тобой. Тебе бы при рождении ещё одну детальку, и была бы ты достойным продолжателем военной династии»!