Онлайн книга «Агент его Величества»
|
– Зачем вы притащили меня сюда? – спросил Чихрадзе, подозрительно оглядываясь. – У меня есть дело к вам. – А в гостинице нельзя было его решить? – Нельзя. Там слишком много ушей. Они неторопливо пошли по утоптанной дорожке, постепенно углубляясь в лес. – Скажите, – помедлив, спросил резидент, – эта девушка, которая… мм… пела в театре, она… не приходила к вам? – О чём вы? – Я задал вам вопрос. Ответьте на него. – Какого дьявола, Константин Гаврилович! Я не понимаю вас. – Вы видели её ещё где-нибудь кроме театра и ресторана? – Видел, – признался Чихрадзе. – Где? – Она явилась ко мне в номер позавчера. – Зачем? – Не знаю. – Она что-то просила у вас? – Возможно. – Что значит «возможно»? – Возможно. Я же не говорю по-английски, и не мог знать, зачем она явилась. – То есть как? – Что как? – Вы не говорите по-английски?! – Вообразите себе. – Но позвольте… как же тогда Попов осмелился отпустить вас в путешествие? – Он отпустил Штейна, а я был приставлен к нему больше в качестве телохранителя. Катакази изумлённо уставился на гардемарина. – Ушам своим не верю, – пробормотал он. Пройдя в молчании пару десятков шагов, резидент изрёк: – Отчего же вы молчали всё это время? – Не было случая рассказать. – Я не верю вам. – Ваше право. – И вы ни о чём не говорили с этой девушкой? – помолчав, спросил он. – А как вы полагаете? Откуда-то издалека вдруг послышался тонкий женский голос, напевавший всё ту же известную им песню. Мужчины вздрогнули. Чихрадзе – потому, что узнал этот голос, а Катакази – потому, что уловил смысл задорных фраз. – Господи, что она задумала? – пробормотал он, хватаясь за голову. Бросив испуганный взгляд на гардемарина, он быстро промолвил: – Извините меня, Давид Николаевич, я должен оставить вас на несколько минут. Никуда не уходите. И, не дав грузину опомниться, он бросился в сторону, откуда доносился голос. Южане, к вам страна взывает, Страшнее смерти что бывает? В ружьё! В ружьё! В ружьё за Дикси! Огни войны зовут нас к мести, Пусть все сердца забьются вместе! В ружьё! В ружьё! В ружьё за Дикси! Вперёд, знамёна Дикси! Ура! Ура! Мы право жить и право умирать в родных краях сумеем отстоять! В ружьё! В ружьё! Мир принесём мы Дикси! В ружьё! В ружьё! Мир принесём мы Дикси! Эта песня вилась меж деревьев, возносилась к кронам и гуляла средь ветвей, дробясь на тысячи звуков. Её напев, излучавший несгибаемую волю гордого народа, ножом резал ухо местного жителя. – Что же это творится? – лепетал Катакази, спеша к дерзкой певунье. – Обезумела она, что ли? Краем глаза он увидел силуэт человека, бежавшего параллельно с ним. Он остановился на мгновение, присматриваясь. Зрение не обмануло его – действительно, шагах в тридцати от него мчался человек. Не нужно было гадать, кто это такой. Константин Гаврилович разъярённо зарычал и крикнул что есть силы: – Стоять! Человек притормозил, оглянулся на него. – Куда вы бежите? – грозно обратился к нему Катакази. – Я же велел вам оставаться на месте. Человек тяжело дышал и смотрел на него сумасшедшим взглядом. В глазах его читалась мольба. – Возвращайтесь обратно, – приказал Катакази. – Не путайтесь под ногами. В это время до их слуха долетел второй куплет. Вот пушки северян рокочут! Их флаги нам беду пророчат! В ружьё! В ружьё! В ружьё за Дикси! Вернём им вызов дерзновенный! Растопчем их союз презренный! В ружьё! В ружьё! В ружьё за Дикси! – Она зовёт меня! – чуть не плача, выкрикнул Чихрадзе. – Я должен идти. – Глупец, – прошипел Катакази. – Вы ничего не понимаете… – Напротив, Константин Гаврилович, это вы ничего не понимаете. Он хотел ещё что-то сказать, но махнул в отчаянии рукой и устремился дальше. – Стоять! – рявкнул Катакази. – Расстреляю!.. Но Чихрадзе не слушал его. Он был пленён голосом любимой и уже не думал ни о чём другом. Лишь сейчас он понял: неспроста она пела ему вчера ночью эту песню. Это был знак, и он шёл на этот знак, словно рыба на приманку. Катакази опять схватился за голову. События вышли из-под контроля, и это испугало его. Девчонка вела какую-то игру, умудрившись застать его врасплох. Он очень не любил, когда кто-то навязывал ему свои правила. Тем более, легкомысленная барышня из Виргинии. Её следовало примерно наказать. Зачем бояться и бежать? Не лучше ль крепче ружья сжать? В ружьё! В ружьё! В ружьё за Дикси! Сомкните вы ряды теснее! В атаку двигайтесь смелее! В ружьё! В ружьё! В ружьё за Дикси! Её расчёт был ясен – она привлекала внимание полиции. Но зачем? Никому не позволено распевать боевые песни мятежников посреди города. Она понимала это и намеренно подставляла себя. Причина могла быть лишь одна: она решила избавиться от опеки русского резидента. В роскошном зелёном платье, в изумрудном чепце, с цветастым зонтиком от дождя, она шла по тропинке и на весь парк прославляла храбрость южан. Встречные люди таращили на неё глаза, некоторые стучали пальцами по лбу. Она смеялась им в ответ. Какая-то женщина закричала: – А ну замолкни, шлюха виргинская! Она весело помахала ей рукой. Старик, сидевший на скамейке, в гневе ударил тростью о землю. – Я вот сейчас пройдусь по твоей спине палкой, шалава! Она послала ему воздушный поцелуй. Пусть слушают и смотрят, грязные янки, как умеют за постоять за себя дамы с Юга. Ликуют южные сердца, Звенят у пушек голоса. В ружьё! В ружьё! В ружьё за Дикси! Могли ль стерпеть мы униженье И чести нашей оскорбленье? В ружьё! В ружьё! В ружьё за Дикси! – Мэри! – выкрикнул Чихрадзе, выскакивая на тропинку. – Мэри! Она обернулась. Глаза её просияли, луч солнца, упав на причёску, заблистал в волосах тысячами искр. |