Онлайн книга «Блудная дочь»
|
– У нас... – полушепотом произнесла она, – у нас с тобой... был ребенок. Дочь. «Ну вот и все. Слово сказано». Широкая ладонь Нейва застыла в воздухе, глаза сощурились, словно он смотрел сквозь прицел. – Что?! – хрипло выдохнул он. – Это правда. Наступило молчание – тяжелое, оглушительное. – И ты ничего мне не сказала? – едва шевеля губами, произнес он наконец. Глаза его потемнели, словно небо перед грозой; на враз осунувшемся лице резко обрисовались высокие скулы. – Не сказала. – Где она? – Не знаю. – Не знаешь?! – рявкнул он, но тут же, спохватившись, понизил голос до шепота: – Как так не знаешь, черт побери? – Я... я верила, что она умерла сразу после рождения, – пробормотала Шелби, чувствуя, как стремительно покидают ее последние силы. – Что значит «ты верила»? А сама-то ты где была в это время? Слова Нейва звучали горькой насмешкой. Он молчаливо обвинял ее во лжи – и Шелби его понимала. – Роды были очень тяжелыми, – принялась объяснять она, сама понимая, как жалко звучат ее оправдания. – Мне давали какие-то лекарства. Я почти не осознавала, что происходит вокруг. А потом, когда пришла в себя, все вокруг твердили, что малышка умерла и я поверила. Но теперь думаю, что меня обманули. Ее отняли у меня. И где она теперь – не знаю. Должно быть, ее кто-то удочерил. – Постой! Нейв поднял ладонь, бросив на Шелби предостерегающий взгляд. Проследив за направлением его взгляда, она заметила, что барменша Люси навострила уши и, протирая стойку, незаметно придвигается к ним все ближе. Нейв вытащил из кармана потрепанный бумажник и швырнул на стойку пару банкнот. – Пошли, – приказал он, сдергивая Шелби с табурета. – Здесь не место для откровений. Сдачу оставь себе! – бросил он барменше, обернувшись через плечо, и потащил Шелби за собой по узкому коридорчику между кухней и туалетом к задней двери заведения. Он толкнул дверь плечом, и Шелби ошеломленно заморгала. Непривычно яркий солнечный свет ударил ей в лицо, раскаленный воздух обжег легкие. Над мусорным баком, привалившимся к стене салуна, гудел мушиный рой; с улицы доносилось ленивое урчание моторов. Подхватив Шелби под локоть, Нейв повлек ее по выщербленному асфальту к автостоянке. – Куда ты меня тащишь? – поинтересовалась она, тщетно пытаясь выдернуть руку. – Ко мне. – К тебе – это куда? – На ранчо. В нескольких милях от города. – Ни за что! – Она уперлась каблуками в асфальт. – Предпочитаешь вести разговор здесь? – И он выразительно кивнул в сторону дороги. Шелби и сама уже заметила, что, проезжая мимо стоянки, водители все как один замедляют ход. Какой-то тип в авиационных очках-«консервах» и бейсболке с надписью «Техасские нефтяники» аж шею вывернул, чтобы получше разглядеть интересную парочку. – Как видишь, тебя здесь узнают, – без особой нужды уточнил Нейв. – Вижу. – Секунду поколебавшись, она решилась на компромисс: – Только я поеду на своей машине, хорошо? Он кивнул и отпустил ее руку: – Поезжай за мной. «Нефтяник» в бейсболке откровенно затормозил и впился в Шелби плотоядным взглядом. Поморщившись, она распахнула дверь «Кадиллака». Нагревшиеся кожаные сиденья едва не дымились; Шелби поспешно включила кондиционер на полную мощность, закрыла окна и вслед за грузовичком Нейва вырулила на дорогу. «С ума сошла! – твердила она себе, торопливо нацепляя на нос солнечные очки. – Поздороваться не успела – и уже едешь к нему домой! О чем ты вообще думаешь?» Город остался позади, и дышать стало чуточку легче. С полчаса дорога петляла по холмам; мимо проносились поля, огороженные колючей проволокой, где устало щипали скудную иссохшую траву коровы и овцы. Порой на обочине мелькали высокие дубы или колючие заросли сумаха. Наконец за пересохшим ручьем Нейв свернул в дубовую рощицу; здесь от шоссе ответвлялся разбитый проселок, что вел к его наследственным землям. «Кадиллак» тяжело переваливался на выбоинах; торчащие из земли корни деревьев хватали его за колеса. Шелби чертыхалась сквозь зубы, крепче сжимая скользкий от пота руль. Наконец дубы расступились, и взору ее открылись владения Нейва. Так вот что щедрая судьба даровала в удел Неваде Смиту! Несколько сот акров бесплодной каменистой земли, лачуга, которую домом не назовешь даже из вежливости, десяток коров да пяток лошадей – изможденных клячонок, с безнадежной покорностью пригибающих головы к серо-желтой траве. Прямо скажем, не рай на земле. Совсем не рай. Шелби припарковала «Кадиллак» у полуразвалившегося амбара. Не дожидаясь, пока уляжется пыль и испарится смелость, решительно вышла из машины. Нейв ждал ее на крыльце. И не он один. Пес-полукровка, завидев на хозяйской земле чужого, разразился отчаянным лаем. – Тихо, Крокетт! Все в порядке! – прикрикнул на него Нейв. Пес пригнул голову, ощерив зубы; шерсть на холке поднялась дыбом, из горла вырывалось низкое глухое рычание. – Хватит! Рычание замолкло, но блестящие подозрительные глаза пса не отрывались от Шелби. Пес ждал только кивка от хозяина, чтобы прыгнуть и вцепиться пришелице в горло. – Хватит, я сказал! Нейв нагнулся и потрепал пса по холке. – Входи, – пригласил он Шелби, распахнув выгоревшую на солнце дверь. В доме оказалось ненамного прохладнее, чем снаружи. Пол застелен истрепанным ковром.От сборной разнокалиберной мебели так и несло дешевыми распродажами; если у Нейва Смита и водились деньжонки, к удобству и комфорту он явно был равнодушен. На журнальном столике, знававшем лучшие времена, валялось в беспорядке несколько журналов. Нейв провел Шелби через кухню – размером немного больше почтовой марки – и вывел на задний двор. Здесь, в тени деревьев, было почти прохладно; она с облегчением вдохнула полной грудью. – Садись, – коротко предложил он, указывая на пыльный пластиковый стул у столика. – Чаю со льдом хочешь? – А у тебя есть? – с невольным удивлением откликнулась Шелби. Рассиживаться за чаем в доме у Нейва Смита ей вовсе не хотелось, однако в горле пересохло, а внутри все тряслось, словно у мухи, попавшей в клюв к мухолову. – Если хочешь, могу приготовить. Прямо сейчас. – Отлично. И он исчез в доме. Шелби с любопытством окинула взором задний двор. Пятна выгоревшей травы чередовались здесь с голой растрескавшейся землей. Очаг для барбекю, сложенный из тяжелых камней, выглядел неуклюжим и древним, словно строение каменного века. От угла дома к столбу забора наискось натянута бельевая веревка. За забором пьют из цементной поилки две лошади; шкуры их блестят под безжалостным солнцем, вокруг вьются тучи слепней, и лошади размеренно бьют себя хвостами по бокам. |