Книга Потрошитель человеческих душ, страница 7 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Пользуясь ориентирами, которые дал ему Юрка, он прошел мимо трансформатора на столбе, затем мимо грузовика без колес, а потом увидел светло-коричневую крышу нужного дома. Благодать! Сейчас сядет солнце и прохлада густой зелени накроет все вокруг. Наверное, запоет иволга, наверное, налетят комары. Последнее нежелательно, но оно как-то к душе. В Москве Гуров уже и забыл, что такое комары, а на даче, куда он выбирается очень редко, работает фумигатор.

— Гостей принимаете? — зычно крикнул Лев, открывая металлическую калитку и быстро бегая глазами по отдаленным уголкам двора.

— Заходи! Собаки нет! — как будто понял его опасения Калинин, появляясь на веранде в широких цветных штанах. — Вероника, Татьяна, встречайте гостя!

Первой выбежала стройная девушка с короткими темными волосами. Улыбалась она так, словно ждала гостя много лет, и вот наконец он появился. Есть такие люди, которых природа одарила вот такими щедрыми улыбками.

— Таня, — немного надтреснутым, но не лишенным приятности голосом представилась она. — Проходите, Лев Иванович, папа про вас уже все рассказал.

— Успел уже! — пошутил Гуров. — Только рассказывать-то нечего. Столько лет прошло после школы, я уж и фамилии одноклассников стал забывать. Только имена и прозвища.

— Здравствуйте, — раздался за спиной еще один женский голос.

Гуров резко повернулся. Женщина была под стать Юрке, но все же не так высока. Что-то болезненное проскальзывало в ее облике. Или это просто от того, что она давно перестала ухаживать за лицом, за фигурой. Даже осанка какая-то болезненная.

— Здравствуйте, — постарался выразить максимум приветливости Лев. — Вот, решили с Юрой, что не стесню вас, если поживу несколько дней.

— Живите, конечно, — кивнула Вероника, улыбнувшись одними губами.

Дальше все пошло по стандартной программе. Стол был уже наполовину накрыт, закуски и выпивка расставлены. Сели, хватили по одной, с удовольствием закусили, завели разговоры ни о чем. Потом по второй, и Вероника заспешила на кухню за горячим. Следом ушла все это время тихо улыбавшаяся Татьяна.

— Давай еще по одной, — сморщился как от зубной боли Калинин.

Гуров охотно кивнул и потянулся за бутылкой. Он потихоньку начинал жалеть, что остановился у Юрки. Слишком тягостной была обстановка, какой-то нездоровой, как незримое присутствие инфекции или раковой опухоли. Лев поймал себя на гаденькой мысли: что же это ты, полковник, живешь сытой жизнью, с любящей женой и работой, которая тебе приносит удовлетворение, а как окунулся в чужую неудовлетворенность, даже откровенную беду, так и нос воротишь! Не комфортно тебе? Когда пацанами были и одинаковыми во всем, то было комфортно, а теперь с высоты положения министерского работника уже не то?

Он посмотрел в глаза Юрке, ободряюще улыбнулся и опрокинул в рот рюмку. Появилась Татьяна с тарелками. Она что-то ставила, передвигала на столе, освобождая место под второе блюдо, а Гуров все смотрел на одноклассника.

— Ты, Юрок, не раскисай, — наконец сказал он.

Калинин поднял лицо, посмотрел вслед дочери, ушедшей за женой на кухню, и пробормотал:

— Как тут… Ты же видишь, что нет у них отношений, каждая в своем коконе варится. Это они сейчас перед тобой демонстрируют, а уйдешь завтра на работу, и опять стена. Танька еще ничего, жалеет меня, а Вероничку как подменили. Как чужой человек в доме.

Жена так и не вернулась к столу. Юрка уловил ее голос, вышел на кухню, вернулся с постным лицом и уселся на свое место.

— Прилегла она, — произнес он в пространство. — Нездоровится. Так что посидим втроем. Да, Танюшка?

— Ага, — улыбнувшись, задорно кивнула головой девушка.

Гуров посмотрел на нее и невольно тоже улыбнулся. Говорили о многом, но больше всего вспоминали школьные годы. Татьяна хохотала в голос и махала руками на мужчин. Кажется, Юрка был доволен тем, что у дочери такое настроение. А может, уже давно не слышал ее смеха. Это ведь, наверное, очень страшно — жить бок о бок с человеком и не слышать годами его смеха!

— Вот, Таня, видишь, как ты отцу угодила, — смеялся Гуров, — что разрешила своим ноутбуком воспользоваться и в «Одноклассниках» зарегистрироваться. Так бы и не встретились.

— Это не мне, это ему спасибо, — тихо ответила девушка. — Он же мне его подарил.

Ее улыбка стала какой-то затравленной. Опять перед Гуровым сидел другой человек.

Потом Юрка повел его в дальнюю комнату, где ему уже постелили. Кровать была удобная, деревянная, односпальная. Гуров сидел, расстегивая рубашку на груди, а Юрка куда-то вышел и снова вернулся.

— Вот, смотри, — сказал он, протягивая Льву небольшую фотографию. — Вот он, рядом с ней.

— Кто, вот этот высокий парень?

— Да. Это они куда-то на пикник ездили, на природу. Вот она и хранит. Наверное, все еще любит его. Я уж подумывать стал, а не выбросить ли мне эту фотку? Вроде потерялась и никто ничего не знает.

— Чтобы не мучить ее, чтобы забыла скорее? — Гуров отрицательно покачал головой. — Можешь только хуже сделать. А если у нее истерика случится на этой почве, если она на последних остатках самообладания держится из-за этой неразделенной любви? При ее состоянии и такой стресс. Нет уж, пусть лежит. Уверен, что придет время, и она сама удивится, что столько времени вздыхала и заламывала руки. Возьмет она ее в один прекрасный момент и ничего к нему не почувствует. Перегорело все!

— Хорошо ты говоришь, складно, — невесело усмехнулся Юрка, забирая фотографию. — Тебе бы романы писать.

— Протоколы я пишу, забыл? А еще у меня жена актриса. Тоже забыл? А парень ничего, мужественный, красивый. Ты так и не в курсе, почему они расстались? Может, из-за наркотиков он ее бросил? Он сам по виду не наркоман.

— Кто же их знает? Расспрашивать-то я боюсь. Ладно, спи, товарищ полковник.

— Не товарищ полковник, а просто полковник. Не люблю этого словосочетания. Кому я друг, тому друг, а товарищ — это что-то абстрактное, поддельное, неискреннее. Люди далеко не братья друг другу по своей натуре. Скорее, наоборот.

— А ты, смотрю, тоже не оптимист!

— Избитый ответ, но я все же скажу, ибо это чистейшая правда. Люди друг другу по натуре волки. В основной своей массе, конечно, а не сплошь. Души у них стало маловато, не всякий готов руку протянуть упавшему.

— А ты? — вдруг остановился в дверях Юрка. — Ты при своей работе часто протягиваешь людям руку?

— Юр, ты себе не представляешь даже, как часто, — заверил Гуров. — Я только этим и занимаюсь. Даже преступника поймать и под суд отдать — благо. И благо не для потерпевших и его других потенциальных жертв, которые могли бы быть в дальнейшем. Это благо даже для него. Чем меньше он совершил, тем меньше срок. А там, куда их отправляют, между прочим, все же происходит иногда перерождение, они решают завязать с преступным миром и начать новую жизнь. А кто его туда посадил, кто его подтолкнул к этому решению?