Книга Парень с крутым нравом, страница 38 – Кирилл Максимов

Прохор Никодимович налил в стакан, пригубил.

– Зря вы ей, Леонид Владимирович, кляп вытащили.

– Ничего не зря, – заявил Порошин. – Иногда и лаской взять можно. Эх, хорошо пошла, родимая. – Порошин даже закашлялся. – Раньше я водку любил, а теперь вот на вискарь подсел. Отличная штука. К ней только привыкнуть надо.

– Я уже давно вам это говорил, – произнес Прохор и вновь пригубил стакан. Водка – это всегда химия, не зря же ее Менделеев придумал. А виски – это выгон, натуральный продукт. Вот потому от него голова назавтра и не болит.

– Это смотря сколько выпить. – Порошин вздохнул. – Все от «тротилового эквивалента» зависит. Выпьешь пол-литра в пересчете на чистый спирт, все равно голова будет раскалываться.

– Пить и все другое такое надо в меру, – напомнил Прохор Никодимович.

– Как же ты эту меру соблюдешь? Думаешь, я не знаю, что нехорошо девочек насиловать? – Он посмотрел на Веронику. – Но природа у меня такая. Ничего с собой поделать не могу.

– Это чистая правда, – подтвердил Прохор, придержал ладонью бороду и хлебнул вискаря.

Жизнь в детском доме научила Веронику быть скрытной, не говорить то, что думаешь. Она промолчала.

– Думает, – проговорил Порошин. – Главное, сомнение в человеке заронить, предоставить ему соблазн. Правильно я говорю, наука?

– Абсолютно верно, – согласился Прохор. – Подтверждаю.

– Жаль, что я не в форме. – Леонид Владимирович вздохнул. – Иначе мы продолжили бы развлечения. Бизнес – жестокая штука. От него иногда отдохнуть надо.

– Меняем программу? – поинтересовался Прохор.

– Приходится. Ты уже вправил мозги другим детишкам?

– Все начисто забыли. – Прохор усмехнулся в бороду. – У меня методики действенные. Благодаря вам мог бы и докторскую диссертацию написать.

– Успеешь еще. Человек ты не старый, здоровый, жить будешь долго. Пока я в мужской силе, и денег на сытую старость накопишь. Будешь писать в свое удовольствие.

– Так что с программой?

– Жаль, конечно, но на время сворачиваемся. Значит, так. Детей на теплоходе завтра покатать обязательно. Раз я обещал, надо сделать. Потом, к вечеру, всех в детский дом отвезти надо.

– С Яниной, что делать? – спросил Прохор.

– Она ничего не видела, ни в чем таком не участвовала, поэтому ее можно отправлять назад. А вот с ней как быть? Вот это серьезный вопрос.

– Предлагаю и ей стереть память. Пусть она потом думает, что играла с ребятами.

– Вечно ты хочешь влезть людям в голову и что-то там подправить. Ничто бесследно не проходит. Ты ведь действуешь на уровне шаманизма. Сам толком не знаешь, что происходит в неокрепших детских мозгах.

– Главное – результат, – заявил Прохор.

– Ты предлагал подкорректировать и мою психику, но я не согласился. Кто знает, может, после твоего вмешательства у меня пропадет талант зарабатывать деньги? Тогда я стану никем. Уж лучше быть таким, каков я есть. Я подумаю, что с ней делать.

– Надо решать прямо сейчас. В детский дом в любой момент может нагрянуть проверка из Москвы. Коллеги предупредили меня о такой возможности. Все дети должны оказаться на местах с правильной памятью.

– Правильная память! – Порошин опять вздохнул, потянулся к бутылке и принял еще сто граммов. – Что ты в этом понимаешь? У меня страшные воспоминания о своем детском доме. Я до сих пор их всех ненавижу. Особенно директоршу и девчонок. Они унижали меня, издевались. Но, возможно, именно потому у меня и появилось стремление к победе. Желание стать лучшим, самым богатым, получить власть. Я не променяю свои воспоминания на твое вранье. Посмотри сам. Много ты знаешь успешных людей из тех, у кого было счастливое детство? То-то и оно. Таких нет, если не считать тех, кого Бог не обделил талантом актера или музыканта. Мои несчастья сделали меня сильным!..

Порошин явно захмелел. Он уже не обращался ни к кому конкретно, беседовал с самим собой, рассуждал вслух.

Вероника почувствовала, что сейчас он может ей поверить.

Она подавила в себе желание сказать что-либо резкое и произнесла:

– Вы были правы Леонид Владимирович.

– В чем? – осведомился Порошин.

– Во всем. – Вероника старалась говорить как можно убедительнее.

– Во всем – это ни в чем. – Насильник криво усмехнулся.

– В том, что касается меня. Мне противно думать о том, что случилось. Я буду сопротивляться до последнего, если такое повторится, но не хочу, чтобы эти воспоминания стерлись из моей головы. Это моя жизнь. – Правда и ложь мешались в словах не по годам развитой девчонки. – Я согласна получить от вас компенсацию в виде моей будущей жизни. Лучше работать в одной из ваших фирм, чем валяться пьяной под забором. Я достаточно насмотрелась на всяких бомжей. – Вероника замолчала, боясь, что ее обман раскроется.

– Я не склонен ей верить, – предупредил Прохор, почуяв профессиональным ухом подвох.

– А вот я верю. – Порошин улыбнулся. – Она не дура и еще не испорчена. Развяжи ее.

– Вы уверены?..

– Я не дам тебе копаться в ее голове. Ты скажешь Ольге, что девочка заболела – ничего серьезного, простуда – поэтому остается в гостевом комплексе на несколько дней. Она нужна мне такой, какая есть.

Теперь Прохор понял, о чем говорил хозяин, склонился к его уху и зашептал:

– Я правильно вас понял? Вы развлечетесь с ней, как только сможете, а потом я сотру ее воспоминания?

Леонид Владимирович согласно кивнул и проговорил:

– Посели ее в дальний коттедж и закрой дом так, чтобы она не могла выбраться. – Он посмотрел Веронике в глаза. – Такой вариант тебя устроит?

– Вполне.

– Тогда иди. – Порошин поднялся, морщась от неприятных ощущений, завернулся в простыню, отчего стал похож на древнего римлянина, замотанного в тогу. – В следующий раз мы поставим с тобой еще один спектакль. Новый. Я придумаю роли. Будет очень занимательного. Не становись такой, как все, тогда преуспеешь. Чтобы потом властвовать, нужно уметь подчиняться чужой воле – моей! – но не переставать быть самой собой.

Вероника выслушала этот сумбур с покорностью на лице.

Прохор взял со стола нож и стал перепиливать им веревки. Путы свалились. Девчонка расправила руки, растерла затекшие запястья.

Она поднялась, посмотрела в глаза Прохору и сказала:

– Ведите меня.

– До встречи, чертовка, – проговорил Порошин и потянулся за бутылкой, но пить не стал.

– До встречи, – стараясь не вкладывать в эти короткие слова лишнего смысла, произнесла Вероника.

Прохор вывел ее из коттеджа. На небе сияла полная луна. Мимо нее проплывали низкие облака. Светили звезды. Шумел под ветром близкий лес.