Книга Крутые парни, страница 75 – Евгений Сухов

– Я говорю, что привез тебе подарок.

– Какой? – невольно вырвалось у Шанхая.

– А вот посмотри сюда, – Варяг взял «дипломат», щелкнул замками и вынул моток веревки. – Ты, кажется, обещал удавиться на глазах у всей братвы, если не сумеешь обеспечить сходу безопасность? – поинтересовался Варяг. – Что же ты молчишь? Куда подевалось твое красноречие? Чтобы не терять много времени на объяснения, я решил помочь тебе. Ты посмотри, как крепка веревка, – сунул Варяг скрученный моток в руки оторопелого Шанхая. – Уверяю тебя, она выдержит двоих таких, как ты, так что можешь не беспокоиться по этому поводу.

– Варяг…

– Ты знаешь, мы не привыкли к тому, чтобы кто-то бросался словами. Если сказал, значит, должен выполнить, а потом, неужели думаешь, что мы просто так должны прощать срыв сходняка и бесчестье воров? Кто-то должен за все это ответить… Давай выбирай угол, в котором хотел бы умереть.

Шанхай никогда не надеялся дожить до глубокой старости, почить в окружении заботливой семьи и любящей жены. Он всегда был уверен, что его жизненный путь оборвется задолго до преклонных лет. Но он не мог предположить, что «костлявая» окажется совсем рядом, когда его тело и разум так жадны до веселых развлечений и сладких удовольствий.

Самому удавить себя на глазах у всех – такую кончину для законного Шанхай считал позорной. Но ведь он сам бросил месяц назад неосторожные, необдуманные слова.

Шанхай посмотрел на смотрящего.

– Варяг, позволь перерезать себе вены.

– Чем же тебе не нравится эта удавка? Может быть, слишком груба для твоей шеи?

– Как тебе сказать… смерть от ножа более благородна.

Варяг сидел в глубоком мягком кресле, по обе стороны от него стояли два крепких парня. Он решал судьбу провинившегося, одного его слова было достаточно, чтобы спровадить мятежную душу в ад, и он со спокойным лицом, мягким голосом подталкивал ее в эту пропасть.

– Нет, Шанхай, ты сам выбрал себе смерть, – жестко проговорил Варяг. – Начинай!

Кроме Варяга и телохранителей, в комнате находился хозяин квартиры Горелый. В присутствии смотрящего он ощущал себя весьма неуютно. Свое прозвище Горелый получил за огненный цвет волос. И сейчас, почесывая рыжий затылок, он с ужасом наблюдал жестокий суд и чувствовал себя в своей родной квартире и в этой жизни очень скверно.

– Что ж… сделаю, как желаешь, – ссохшимися губами произнес Шанхай и внимательно осмотрел все углы.

Чисто. Дом у Горелого был добротный, ну прямо как в камере – не отыскать ни крюков, ни торчащих из стены гвоздей. Он знал, что Варяг с Горелым ловят каждое его движение и малейшее проявление слабости с его стороны будет замечено немедленно. Но Шанхай знал также, что лишит братву возможности позлословить по поводу своей бесславной кончины.

Он неторопливо подошел к двери. Попробовал на крепость огромную медную ручку, а потом стал прилаживать к ней веревку.

Петлю Шанхай связал умело, как будто подобную процедуру проделывал неоднократно. Он был абсолютно уверен, что Варяг с Горелым дожидаются от него прощального взгляда, наполненного тоской и раскаянием. Но такого удовольствия предоставить Шанхай не мог никому, даже Варягу, – он жил по понятиям и так же достойно собирался умереть.

Конец веревки он сделал коротким – достаточно присесть под порог, как жесткая удавка пережмет гортань и навсегда лишит сознания. Жаль, что приходится помирать так рано, в расцвете сил. Шанхай накинул петлю на шею, а потом стал медленно опускаться на пол.

Веревка крепко захлестнула шею и, срывая кожу, врезалась в горло. Шанхай захрипел, лицо его побагровело.

Присутствующие оставались безучастными свидетелями. Лениво посматривающий на судороги Шанхая Варяг, ни к кому не обращаясь, вдруг скомандовал:

– Срежь веревку!

И тотчас три пары крепких рук приподняли обмякшее тело Шанхая, один из телохранителей полоснул ножом по петле, и веревка отпустила свою жертву.

– Положите его на диван, – приказал Варяг. – Пусть как следует отдышится. – А когда Шанхай сделал первый свободный вздох, смотрящий произнес: – С возвращением тебя, Шанхай, с того света. А ты – молодец. Впрочем, иного поступка я от тебя и не ожидал. Такой вор, как ты, не мог поступить иначе.

– Для меня лучше смерть, чем стать развенчанным, – прохрипел Шанхай, как будто тугая веревка продолжала сдавливать горло. – Зачем ты это сделал, Варяг?

– Я не мог поступить иначе. К тому же я не мог лишить тебя права исполнить твое обещание. Ты, видно, основательно подзабыл, Шанхай, что порой наша судьба, а то и жизнь находятся на кончике нашего языка.

– Ты для чего приказал срезать веревку, Варяг, надеюсь, не для того, чтобы поиздеваться надо мной?

– А ты упрям! Впрочем, это не самое плохое качество. Ты запятнал себя… Но, помня твое безукоризненное прошлое, я решил дать тебе шанс. Ты внимательно меня слушаешь, Шанхай?

– Так внимательно я слушал только голос своей умирающей матери.

– Нас не только обидели, Шанхай, над нами еще и надсмеялись. Я могу представить, как хохочут менты, когда рассказывают друг другу о том, как они позабавились с ворами. Так вот, ты должен узнать, кто навел ментов на хату. Кто-то ведь заранее предупредил их. Узнай также, кто отвечал за проведение операции по задержанию, и тихо, без лишнего шума, уничтожь их. Ты меня понял?

– Варяг, я найду этих гадов и закатаю в асфальт даже в том случае, если их будет охранять вся ментура Екатеринбурга.

– А теперь иди, Шанхай, и моли бога, чтобы не ошибиться в следующий раз.

Шанхай поднялся. На красивой медной ручке двери болтался обрывок веревки.

– Позволь мне взять это на память.

– Шанхай, ты становишься сентиментален. Впрочем, бери, – великодушно разрешил Варяг, а когда дверь за Шанхаем захлопнулась, он повернулся к Горелому: – Кто еще отвечал за безопасность схода?

– Таких двое. Один из законных, смотрящий Златоуста Король. Другой наш, из Екатеринбурга, погоняло Лысый. Они здесь, Варяг, и ждут, когда ты их позовешь.

– А кто есть из положенцев? Где Золотой, где Хруст? – вопросительно посмотрел Варяг на хозяина дома.

Неловкой улыбкой Горелый выдал свое замешательство. Варяг, оказывается, знал значительно больше, чем ему показалось с самого начала. Кроме трех законных, за обеспечение и безопасность сходняка отвечали еще двое положенцев, которые имели статус воров в законе и право голоса. Щекотливость ситуации заключалась в том, что именно Горелый был одним из тех, кто рекомендовал Золотого и Хруста в положенцы. И, значит, целиком отвечал за все их действия.

– Действительно, были к организации схода причастны и положенцы. Ты верно сказал, это Золотой и Хруст.

– Мне показалось, Горелый, ты чего-то недоговариваешь.

– Да, Варяг! Дело в том, что я один из тех, кто давал им рекомендацию на положение.