Онлайн книга «Джип из тыквы»
|
– Не отвлекайся, – одергивает меня внутренний голос. – Давай теперь в бюро несчастных случаев, может, хоть там что-то узнаешь. В самом деле, имеет смысл поспешить. Начинается дождь, а у меня нет зонта. Я поднимаю курточный воротник, накручиваю на голову шарф, как тюрбанчик, и, дополнительно прикрывая голову сумкой, по узкой дорожке между зеленой изгородью и длинной, как Великая Китайская стена, многоэтажкой бегу к своей машине. Я не очень аккуратно припарковалась, серебристая морда «Рено» влажно поблескивает в конце серо-зеленого тоннеля. Я так тороплюсь оказаться в тепле и сухости автомобильного салона, что вижу только заветную дверцу. А за углом меня, оказывается, поджидают! Спасибо дождику: из-за него я пригнулась, и неожиданный удар справа не попадает мне в голову. Он приходится выше и выбивает у меня из рук сумку, которая в полном соответствии с законами физики летит в кусты. Я же – в полном соответствии с законами женской логики – спешу спасать не себя, а священную дамскую сумку, и вместо того чтобы с ускорением бежать к машине, резко останавливаюсь, переламываюсь пополам и по пояс ныряю в зеленое море самшита. Этот непредсказуемый маневр спасает меня от второго удара. Он со свистом проходит вовсе мимо, а я ойкаю, царапая руки твердыми, как пластик, листочками, но не прекращаю месить самшит в поисках утраченной торбы. И крепко хватаюсь за ее кожаные ручки в тот момент, когда меня резко дергают за полу куртки. Слишком резко: я бы и без посторонней помощи не затруднилась разогнуться, рывок же выдергивает меня из куста, точно рыбку из воды. И так же, как рыбка, я протестующе трепыхаюсь и дергаюсь, а сумка в моей руке взлетает и идет по кругу, как миниатюрное и очень быстрое колесо обозрения. Бум! Центростремительный полет моей торбочки обрывает встреча с некой преградой, и я чувствую, что меня уже не держат. Сумка – это не только ценный мех! Она и для снаряжения, и для вооружения хороша! Кого и куда я приложила своим боевым оружием, рассмотреть не успеваю. Во-первых, размотавшийся мокрый шарф закрывает мне обзор, во-вторых, я столь же любознательна, сколь и труслива, и тороплюсь убежать. До моей машины каких-то двадцать шагов через подворотню, и я не собираюсь осматривать поле боя раньше, чем окажусь в укрытии. А спрятаться надо не только от грабителя – или кто это был (а, о)? – но и от усилившегося дождя. Пригнувшись, из-под сплошной завесы ливня выскакиваю в подворотню и замедляю шаг. Машина на той стороне мне уже не видна, водопад закрывает ее, как шиферная плита. За спиной у меня гудит такая же волнистая серая стена, в подворотне темно, и я чувствую, что оказалась в ловушке. А впереди кто-то есть! Я слышу шорохи и хруст кирпичной крошки и битого стекла. Определенно это не кошка, а кто-то значительно более крупный. Мне срочно нужен свет, но на поиски в сумке мобильника, который можно было бы использовать как фонарик, уйдет немало времени. Не придумав ничего другого, я пронзаю зловещую тьму эмпатическим взором. Звучит это красиво, но желаемого волшебного результата, к сожалению, не дает. Да, я замечаю чью-то красно-синюю ауру, но это не тот свет, который разогнал бы тьму. То, что я вижу, напоминает одновременно и карнавальный костюм Кощея Бессмертного с нарисованными костями, призрачно белеющими на фоне черного бархата, и цветное бензиновое пятно в грязной луже. Расплывчатый красно-синий силуэт приближается, выбрасывает в мою сторону протуберанцы, и я чувствую резкий запах. Отступаю и упираюсь лопатками в холодную стену. Черт, даже боевую сумку в ход пустить не получится – мне тут размахнуться негде! Пятно надвигается и впечатывает меня в стену. – Что за?.. – вскрикивает мой внутренний голос и замолкает, не договорив. Вонь заползает в мозг и гасит мое сознание, как туча – солнышко. – Ну, что, подруга, очнулась? Хриплый голос царапает мне ухо, как шерстяная варежка. Открыть глаза оказывается не легче, чем выжать штангу. – Умеют же некоторые нажраться! Что мешала? – ехидно интересуется шерстяной голос. – Когда мешала, кому мешала? – мямлю я. Фрагментами вспоминаю последнее действо с моим активным участием: темная подворотня, дождь стеной, надвигающаяся на меня гигантская амеба в праздничной биоиллюминации и плотно забивающий ноздри мерзкий запах какой-то химии… Опасливо тяну носом и снова ощущаю изрядную вонь, но это уже совсем другой букет. Густо пахнет немытым телом, застарелым перегаром, мочой и духами. Я лежу на чем-то твердом, и мне холодно. Перед глазами подобие пестрого занавеса, он интригующе колышется, и несколько секунд я со слабым интересом жду продолжения. Потом определенно понимаю, что передо мной чья-то несвежая ситцевая юбка, и напрочь теряю желание увидеть закулисье. – Наркоманка, что ли? – не отстает шерстяной голос. Я поднимаю глаза и вижу засаленный древний тулуп с плеча крепостного Герасима, который вовсе не утопил свою Муму, а сделал из нее кокетливую шапочку. Между растрепанным воротом тулупа и малость оплешивевшим меховым чепцом помещается морщинистое желтое лицо. Оно как будто нарисовано на потрескавшейся дыне: брови выведены черным карандашом, глаза обозначены жирной подводкой и лиловыми тенями, щеки – румянами, а губы – помадой цвета пармской фиалки. Похоже, это модная дама. Мамзель Герасим, так сказать. – Ох! – роняю я. И вовремя прикусываю язычок, чтобы не вымолвить рвущийся с губ непечатный глагол полностью. «Охренеть! – дипломатично выдает более приличный синоним мой внутренний голос. – Это кто?!» – Вы кто? – спрашиваю я вслух. – Чего это ты мне выкаешь? – обижается мамзель Герасим. – На соседних нарах паримся, так что не выпендривайся, цаца! – На каких еще нарах?! Я резко вскидываюсь и снова охаю и ахаю, натягивая до самой шеи несвежую простынку. Вот это сюрприз! Под простыней я абсолютно голая! С невольной завистью смотрю на чужой тулуп. Мамзель Герасим злорадно хохочет: – Что, в первый раз в обезьяннике, цаца? А надо меньше пить! – Я не… Осекаюсь, не договорив. Часто дышу в ладошку, приставленную к носу вогнутым козырьком, и понимаю: я да. В смысле, да, я пила. Но где? Когда?! Я ничего не помню. «Действие второе, те же и Чацкий, – расстроенно бурчит мой внутренний голос. – Опять амнезия?» |