Книга Джип из тыквы, страница 48 – Елена Логунова

– Лопату мне, лопату! – бормочу я, страстно желая разнести вдребезги свою фонотеку.

Ладно, хватит жалеть себя.

Я сажусь и энергично тру ладонями щеки, чтобы взбодриться. Уснуть не вышло – значит, буду думать.

Итак, вопрос дня: что это было?

До сих пор я умела делать только два фокуса: видеть эмоциональный фон человека в цвете и – иногда, в подходящем состоянии, – ощущать чужие эмоции как свои.

Ах, нет, не два, а три фокуса: вчера у меня получилось управлять эмоциями мамзель Герасим.

И вот, пожалуйста, внезапное чудо номер четыре: я полномасштабно ощутила переживания незнакомой мне женщины не в контакте, как обычно, а на расстоянии!

«Совсем как ясновидящая!» – почтительно шепчет внутренний голос.

Это неподходящий термин, ведь именно зрения я на время лишилась, даже не рассмотрела толком фотографию той дамы. И текст не прочитала, так что не знаю, кто она.

«Ну, это-то поправимо», – успокаивает меня внутренний голос.

В самом деле, я же запомнила название телеканала: «Микс-ТВ». Значит, смогу связаться с редакцией передачи «Полицейский участок». Коль скоро помощь в поиске пропавших – одна из заявленных миссий программы, мой интерес к личности женщины на фото никого не удивит.

Ответ на резонный вопрос о том, зачем мне эти сведения, я уже придумала: у меня есть важная информация для родственников пропавшей женщины.

Я должна рассказать им, что она жива. Иначе как бы я ощутила ее эмоции? Неодушевленные предметы – не мой профиль, а мертвое тело, извините за цинизм, это в буквальном смысле самый что ни на есть неодушевленный предмет.

Она жива, я это знаю точно.

И те, кто ее ищет, не должны опускать руки.

Мысль о том, что я могу подарить надежду отчаявшимся, избавляет от ощущения безнадежности и меня саму. Не такой уж бессмысленный дар – талант эмпата!

«Эмпаты – наш компас земной!» – с воодушевлением затягивает внутренний голос.

Вежливо прошу его заткнуться – затыкается, напоследок ехидно прошептав: «Ах, я сошла с ума, какая досада!»

Нет, я не сумасшедшая. Просто странная. А кто не странный?

«Каждый из нас по-своему лошадь!» – согласно шелестит неугомонный внутренний голос.

Это просто невыносимо – быть такой эрудированной! Я полагаю, чем ниже коэффициент интеллекта, тем спокойнее протекает сумасшествие.

Но я, повторяю, не сумасшедшая.

Я эмпат и в этом качестве, оказывается, могу быть полезной!

На смысл жизни это, возможно, не тянет, и все же устраивает мое будущее надежнее, чем те материальные блага, о которых говорила Лариска.

Дав себе честное эмпатское слово завтра же нанести визит на местное телевидение, я наконец спокойно засыпаю.

И вновь я поминаю недобрым словом Макса. Он украл мою сумку, и я лишилась паспорта, а это было единственное удостоверение личности. которым я располагала.

Охранник на входе в телекомпанию требует, чтобы я предъявила документы. Мое робкое предложение считать таковыми именную курортную карту и визитку санатория он решительно отвергает и категорически отказывается пропустить меня на охраняемую территорию.

На мое счастье, девушка из редакции программы «Полицейский участок» не столь сурова и несговорчива. Она соглашается на встречу в буфете и даже выносит мне пластиковую папочку с распечатками объявлений. За это я угощаю ее кофе с пирожным.

Пока она лакомится, просматриваю распечатки, но опознать среди лиц на фотографиях то самое у меня не получается. Я действительно не запомнила ту женщину!

– А это точно была женщина? – участливо интересуется милая редакционная девушка. – Недавно разыскивали длинноволосого парня, так его по фотографии запросто можно было принять за девицу!

– Давайте и того парня, – соглашаюсь я.

Барышня выбирает из папки объявления, которые прошли в последнем выпуске программы. Их шесть. Я еще раз рассматриваю фотографии – три женских, три мужских.

Возвращаю в папку лист с изображением усатого дядьки, похожего на Тараса Бульбу, и объявление о розыске морщинистой старушки в платочке по самые брови.

Раскладываю на столе перед собой оставшиеся четыре листа.

На фотографиях – три разного возраста гражданки и вышеупомянутый женоподобный юноша.

И кто же из них меня впечатлил?

Я смущена и обескуражена, потому что совершенно ничего не чувствую. Бумажки остаются бумажками, лица на фотографиях – невыразительными черно-белыми картинками. На телеэкране они были цветными.

– Можно, я заберу эти бумаги? – спрашиваю у редактора.

Она кивает:

– Конечно, это же всего лишь копии. К тому же программа уже смонтирована и вышла в эфир.

– А повторы будут?

У меня возникает идея.

Возможно, дело в том, как я получаю информацию. Есть ведь разница между изображением на экране монитора и на бумаге?

Попросту говоря, монитор – это лампочка, она светится, а бумага только отражает цвет. Поэтому отпечаток не может быть таким же ярким и сочным, как картинка на экране, да и количество цветов на бумаге меньше – в моем случае распечатки вообще черно-белые. Кроме того, экран обладает более широким диапазоном яркости.

Значит, мне нужно посмотреть программу еще раз и соотнести цветную картинку на телеэкране с бумажной распечаткой.

Делать это не очень хочется, потому что пережитые в ходе вчерашнего просмотра программы ощущения мне совсем не понравились и повторить их я не желаю. Но другого способа опознать ту самую персону я не вижу.

Добрая девушка возвращается в редакцию, и я тоже ухожу из буфета, потому что бдительный охранник сквозь стеклянную стену смотрит на меня так, словно ждет, что я сноровисто сооружу из представленных в ассортименте бара жидкостей коктейль Молотова и без промедления подпалю особо важный объект.

Перемещаюсь в кафе, у персонала которого не вызываю подозрений в благонадежности. Умышленно заказываю горячее, которое будут готовить минут двадцать, не меньше, и использую это время для внимательного изучения и анализа предоставленных мне материалов.

Звучит солидно, да?

На самом деле я просто читаю тексты.

Встревоженные родственники разыскивают гражданок Самойлову, Лаврентьеву, Никоненко и Цюрих, а также гражданина Полыванова.

Анна Петровна Самойлова – хорошенькая барышня шестнадцати годков. Она не вернулась домой с вечеринки по поводу дня рождения подружки.

Светлана Игоревна Лаврентьева – строгая с виду дама пятидесяти лет. Она уехала на дачу в пятницу вечером и обещала вернуться в город в воскресенье, но обещание свое не сдержала.