Книга За мной должок, страница 32 – Марина Серова

— Короче, чего тебе надо?

— Нет уж, дослушайте. Я и так щедрая. Дам вам немного времени. Мне, конечно, гораздо приятнее сдать вас в милицию прямо сейчас же. Но кто мне за моральный вред заплатит? Я из-за ваших деяний едва не села за решетку. Но я, как видите, тоже актриса, не хуже вас. Вот вы мне и заплатите за моральный ущерб. Я же дам вам шанс скрыться.

— Шанс скрыться? Очень щедро.

— А у вас нет выхода: или возместить мне моральный ущерб и всю ночь бежать до китайской границы, или же прямо сейчас и надолго отправиться в кутузку.

— Блеф. У тебя нет доказательств.

Мне надоело ее тыканье.

— Мы с вами, Татьяна Александровна, на брудершафт не пили. Не тыкайте. Слушайте.

Я достала свой портативный магнитофон и включила запись. Пленку я поставила еще дома. Услышав слова Рината про «лопушину», она бросилась на меня с кулаками.

— Убью, стерва! Как ты сюда вообще прошла, мерзавка?

— Собак держать надо. Они бы позаботились о безопасности хозяйки. — Я ее лишь слегка толкнула, и она снова рухнула на кровать.

— Терпеть не могу этих тварей вонючих!

— И зря. Собака — друг человека. Хватит болтать. У вас времени все меньше.

— Сколько же ты просишь за свои услуги?

— Упаси вас бог, Татьяна Александровна. Это не услуги. Это возмещение морального вреда. Пять тысяч меня устроят. Долларов, разумеется. А за добровольное возмещение ущерба я дам вам с Ринатом целых десять часов форы.

— Круто. А харя не треснет?

— Зашью. Выбирайте. Пока вы болтаете — время идет. И жаль в вас так разочаровываться. Светская дама, а разговор, как у уличной торговки.

— У меня нет таких денег на данный момент.

— А если поискать хорошенько? Или мне звонить в милицию, а то у Арканова, бедняги, теперь уже руки затекли.

Я достала мобильный телефон и стала нажимать кнопки.

Татьяна Александровна метнулась ко мне и схватила меня за руку.

— Подождите. Я сейчас.

Она открыла шкаф, порылась там и извлекла ключ. Затем, встав на постель, сняла свой портрет. В стену был вмонтирован небольшой сейф. Вставив ключ и набрав код, она открыла его и достала оттуда шкатулку. Я молча за ней наблюдала.

Она трясущимися руками ее открыла и… направила на меня ствол «ПМ».

Вот тебе и здрасьте.

— Тихо-тихо, милая, не шалите. Себе только хуже сделаете. — Я потихоньку приближалась к ней с поднятыми вверх руками.

— Стой, стерва! — прошипела она.

— Стою-стою.

Я сделала еще один шаг и резко ударила ногой по ее руке. Пистолет вывалился. Я отвесила ей классную пощечину, взяла в руки пистолет.

— Все, голубушка. Пошли сдаваться. Не хочешь использовать свой шанс — пеняй на себя.

— Нет, не надо, прошу вас. Я заплачу. Только у меня нет столько.

— Пошли. Вставай, и пошли.

— Если вы заберете у меня все деньги, мне даже не на что будет уехать.

— Найдете. Для вас это не деньги.

Она снова полезла в сейф, а я продолжала держать ее на мушке.

На сей раз расчет был произведен. Я закинула пистолет на шкаф и направилась к двери.

— Скажите своей телохранительнице, чтобы выпустила меня, и поторопитесь. В половине одиннадцатого утра вас начнет искать вся милиция города. Так что советую волосы перекрасить. Хотя у вас на это времени не будет.

— Я сама вас провожу. Только вы не шумите. Она не должна знать, что я уезжаю.

— Хорошо. Тогда вперед.

* * *

Я вышла на улицу и глубоко вздохнула. Тихая безветренная погода. Снег валить перестал. Природа словно заснула. И на душе у меня было почти спокойно. Я считала, что поступила правильно. Пусть кто-нибудь докажет обратное. Просто я сумела за себя постоять. Возможно, дотошный читатель возразит, что всегда надо поступать по закону. Но если бы я поступила по закону и подала в суд на возмещение морального вреда иск Татьяне Александровне, то из каких средств она бы мне эти деньги выплатила?

Ей предъявят обвинение, и имущество, на которое она претендует, будет конфисковано. Вот так-то. В таком разрезе.

Было полпервого ночи, и мне пора спать. Я чертовски устала.

Все позади. Почти все. Оставался Шафкят, а он тоже виноват в моих бедах. И тоже должен заплатить по счету. Такая вот я мухоморная дама. Но только с теми, кто в меня камни бросает.

Все. Домой. Спать. День был трудным, но удачным. Есть, правда, еще одно дельце, которое нежелательно, совсем нежелательно оставлять до утра. Интересно, не побьет меня Киря, если я ему сейчас позвоню? Вообще-то, с его работой он просто обязан в любое время дня и ночи быть готовым к труду и обороне.

Надо попробовать. Я достала мобильный телефон и набрала номер.

Трубку, разумеется, не сразу, но все же взяли:

— Алле. — Киря ответил сам. Голос был сонный и недовольный. — Говорите.

— Володя, прости, что так поздно. У меня для тебя есть новости. Тебе пригодятся. — Я торопилась сказать побольше, пока он не швырнул трубку.

— Таня, ты, как всегда, в своем репертуаре. Ну что еще у тебя?

— Хочешь отличиться? Я тебе безвозмездно свидетеля по делу Сабельфельда предъявлю.

— А я этим делом не занимаюсь. А то бы я давно тебя в СИЗО запихнул, чтобы людям по ночам спать не мешала.

— Тогда помоги другу.

— Вот с этого и надо было начинать. Какая тебе помощь требуется? И нельзя ли было подождать до утра?

— Я боялась не найти тебя утром. Ко мне в десять придет художник, автор сабельфельдовского завещания. Тащить твоих коллег в свою квартиру конспиративную я не могу. А тебе можно. Приезжай к полдесятому. Мы его, тепленького, в отделение… А заодно и я сдаваться отправлюсь.

— Насколько я понял, ты уже всех вычислила, все доказала. Так, что ли, гений?

— Угадал. Ну что, договорились?

— Договорились. Иди спать.

— Уже еду. Спокойной ночи.

Киря положил трубку, а я завела движок и отправилась домой.

Пока что мне все удавалось, что я задумала. Муки совести меня не слишком терзали. Я была уверена, что Татьяна Александровна и Ринат рано или поздно попадутся и не уйдут от правосудия. А что будет дальше — мне кости подскажут.

Дома, устроившись на диване поудобнее, я перемешала кости со словами: «Все о’кей, милые? Завтра также?» 23 + 2 + 32 — «Вы совершенно неожиданно для себя истратите порядочную сумму денег».

— Ну, положим, норковое манто я покупать не собираюсь. А впрочем, завтра будет видно, то есть сегодня уже. А сейчас баиньки, милые, и я и вы. По люлечкам. Будильничек на восемь. Вот так. Ох как здорово.