Онлайн книга «Умереть от любви, или Пианино для господина Ш.»
|
– Из Сызрани. Держи. – Он достал из кармана брелок: футбольный черно-белый мяч. – Дарю. От Сырова. Я Сыров из Сызрани. Очень просто запомнить. – Спасибо. Может, позвонить куда? Не до снега же будешь здесь маяться. – Да мой напарник должен скоро приехать с техпомощью. Вот жду… Ты себе представить не можешь, как он обрадуется жратве. – Он неожиданно чмокнул ее в щеку. – Будь спок. В гардеробе ее узнали. Пожилой мужчина в ливрее принял у нее плащ: – Добрый вечер. Вам понравилось, смотрю, у нас? – Да уж… особенно девушка, которая поет. – Хорошо поет. Я вот тоже иногда запру здесь все, встану под дверями и смотрю на нее, смотрю и слушаю. А вы все одна и одна… – Судьба у меня такая. – Она подошла к зеркалу и подкрасила губы. Вспомнила, как ее поцеловал шофер-дальнобойщик, и засмеялась. Рейна она увидела сразу и прямиком направилась к его столику. – Не ждали меня так скоро? Рейн, которого было трудно разглядеть на фоне пустых бутылок из-под пива, улыбнулся: он был рад ее приходу. – Я думал, натрепала. – Что-о?! Что за слово? – Пардон. Я уже готов. Ну что у тебя, ласточка? – Слушайте. – И она, поставив прямо перед его носом диктофон, включила его. Голоса раздавались чуть слышно. – Нет, пойдем-ка отсюда. В коридор, там поспокойнее. Они вышли и устроились на подоконнике. За синим стеклом чиркали красными и желтыми огнями автомобильные фары. А здесь, в ресторанном холле, было тепло, сухо и уютно. Рейн сосредоточенно молчал и слушал разговор мужчин, не подозревая о его происхождении. Это было чудо, о котором знала только Наталия. Когда запись кончилась, Рейн сказал: – Доставай ручку. Записывай. – Вы что же, запомнили наизусть? – Разумеется. Итак: «– Нет, нас никто не слышит. Хватит пить, ты уже и так пьян, как свинья. Говори фамилию, адрес – и расстанемся. Обещаю, что больше никогда к тебе не приду. – А мне не нравится, как ты со мной разговариваешь. Кто ты такой (здесь непереводимая грязная ругань), чтобы так со мной разговаривать? Сначала покажи деньги. – Я тебе их только что показывал. – Тогда давай сверток сюда. – Все? Теперь успокоился? Говори. – Жуков Сергей Васильевич. Театральный разъезд, 36, квартира 4. – И это все? – Все. Я пойду? – Если ты меня обманул, сукин сын, я достану тебя из-под земли. – Это слова моего отца. Он сам делал эти штуки. – Поменьше болтай, Густав… Все. Расходимся». Рейн замолчал. Наталия смотрела на него, широко раскрыв глаза. – Неужели вы все это запомнили? Слово в слово? – У меня хорошая память. Только я не понял, при чем здесь Жуков? – А это уже вас не касается. Она сообразила, что сказала это напрасно, уже после того, как Рейн больно схватил ее за руку и притянул к себе: – Ах ты, маленькая дрянь, ты просишь меня об одолжении, я, как идиот, работаю, перевожу эту галиматью, а она мне еще будет грубить… – Извините. – Она скорчилась, пытаясь вырвать руку, от боли у нее потемнело в глазах. – Я не хотела вас обидеть, просто терпеть не могу, когда вмешиваются в мои дела. А что касается работы, то я могу вам заплатить. Раздался стук падающего тела – это Рейн отлетел в угол и со всего маху врезался носом в косяк двери, ведущей в женский туалет. Брызнула кровь. Желтая ковровая дорожка через мгновение стала напитываться красным. Наталия медленно повернула голову, боясь получить точно такой же удар, после которого она наверняка попадет в мир иной. – Сколько она тебе должна? – услышала она низкий мужской голос и узнала в человеке, стоящем к ней спиной, вчерашнего мужчину. – Нисколько, – прохлюпал Рейн и выплюнул себе на грудь сгусток крови. – Она мне ничего не должна. Прошу меня извинить. – Он с трудом поднялся и, держась окровавленными руками за стену, пошел в мужской туалет. – Напрасно вы так, – запекшимися от волнения губами пролепетела Наталия, внутренне содрогаясь при мысли, что будь она на месте Рейна, то умерла бы на месте. – Это я во всем виновата. Я спровоцировала его… Он действительно перевел мне кoe-что, и это я обязана ему, а не он мне. – Но мне показалось, что он вел себя несколько грубо. Или я ошибаюсь? – Я должна ему помочь. Извините. – Наталия, шарахнувшись от незнакомца, рванула на себя ручку мужского туалета. Она меньше всего тогда думала о том, что может за этим последовать. Увидев Рейна, умывающегося над раковиной, она подошла к нему сзади и положила руку на плечо: – Вы должны извинить меня. Я не знаю этого человека. Рейн повернулся к ней, лицо у него было как у раненого животного, в глазах стояли слезы. Он склонил голову набок и поцеловал ей руку. – Вы такая красивая, Катя… – Я не Катя. – Ну и что, знаете, как в анекдоте: все равно красивая. Понимаете, это я во всем виноват, завожусь с пол-оборота. Вы можете мне, конечно, не поверить, но я желал вам помочь, больше того – мне было приятно вам помочь. Но я просто хотел спросить, а при чем, собственно, здесь Жуков? Вошедший неслышно мужчина в сером костюме подошел к Наталии и взял ее за локоть: – Вам лучше отсюда уйти. Он пьян и все равно не оценит вашего желания извиниться. Я могу вас проводить. От его голоса у нее по коже пробежала прохладная волна не то страха, не то желания. Он ей нравился, этот мужчина. Она хотела его. Хотела вчера, хочет сегодня. Но она должна держать себя в руках. – Нет, я, пожалуй, побуду еще какое-то время в ресторане. – Как вас зовут? Она удивленно вскинула брови и быстро вышла. Но возвращаться в зал ей не хотелось. Она спустилась в гардероб, оделась и вскоре уже стояла на крыльце и вдыхала холодный морозный воздух, асфальт под ногами блестел тонким ледком. Откуда-то сверху опустилась на одну ночь зима… Сиреневый «Опель» от морозца стал перламутровым, словно сделанным из стекла или фарфора. – Так как вас зовут? Она вздрогнула и повернула голову. Он был уже в черном длинном пальто. Лицо бледное, с красивыми серыми глазами и волосами, искрящимися, как серебро. – Как вы здесь оказались? – спросила Наталия, дрожа всем телом. Она не могла спокойно находиться в его присутствии. Она почувствовала, как к щекам прилила кровь. |