Онлайн книга «Томка. Тополиная, 13»
|
Пришла наугад – и выиграла. Но от Томки я такого порыва не ожидал. Если у некоторых женщин, как утверждает психологическая (или медицинская? не знаю) наука, отсутствует материнский инстинкт, то детские инстинкты природой не отменялись. Бесконечно отсиживаться в засаде я не мог. Собрал пакеты с заднего сиденья, закрыл машину и медленно, как на эшафот, побрел к подъезду. Томка с матерью о чем-то переговаривались, но Марина периодически бросала напряженный взгляд в мою сторону. У меня самого с лицом творилось что-то неладное, я надеялся, что справлюсь с эмоциями, когда подойду на расстояние разговора, но уверенность покидала с каждым шагом. Наконец я остановился прямо перед ней. – Привет, – сказала Марина. Томка стояла рядом, прижавшись к ее бедрам, и с озорной улыбкой смотрела на меня. Выглядела моя бывшая очень даже неплохо. Изящное синее платье до колен с рискованным декольте, дорогая сумочка на плече, идеальный макияж. Лицо с обложки, не меньше. Я, впрочем, и не сомневался, что дела ее пошли в гору, ведь круг знакомых, в котором она вращалась после развода, предполагал достаток и благополучие. И пусть с ее сожителем (терпеть не могу это слово, но из лексикона бывшего мента его не выкинешь) Виктором Кормухиным случилась неприятность, Марина не могла долго оставаться одна и без поддержки. В верности своих выводов я убедился спустя несколько минут. – Здравствуй, – ответил я и отошел к скамейке рядом с детской песочницей. Это была единственная свободная скамейка – на всех остальных отдыхали пенсионеры – и она была укрыта от заходящего солнца густыми ветвями деревьев. Я не хотел, чтобы нас с Мариной поедали любопытными взглядами. Кроме того, не хотел держать тяжелые пакеты. – Томыч, можешь пока побегать по двору, поиграть. Вон, кстати, Дашка с мячиком вышла. А мы с мамой поболтаем. – Конечно, – улыбнулась дочь и побежала к своей подружке из восьмого подъезда. Я уселся на скамейку, не оборачиваясь к Марине. Этот нехитрый маневр позволил не смотреть ей в глаза. Марина присела рядом. Мы оба смотрели на играющих девчонок. – Какими судьбами? – спросил я. – Соскучилась. Я усмехнулся. Она избрала неправильную тактику, взяла неверную интонацию, и ко мне вернулась былая уверенность. – Тебя это удивляет? – поинтересовалась она. – Конечно. – Думаешь, у меня вместо сердца пламенный мотор? – Нет, не мотор. – Я снова усмехнулся, вспомнив эпитет, который мне нравился. «Замороженное филе трески» – вот что у нее вместо сердца. – Для мотора ты слишком индифферентна. – В смысле? – Не важно. – Все умничаешь… Я полез в карман за сигаретами. Разговор приобретал странный характер. Она приехала повидать дочку, но сразу начала лаяться со мной, прекрасно понимая, что я могу и разозлиться. А когда я злюсь, подарков от меня не жди. – Дай мне тоже, – попросила она. Мы закурили. Немного помолчали. Потом Марина, обуздав гордыню, робко попросила: – Отпусти ее со мной на вечер. – Куда? – Мы просто погуляем в парке. Еще рано, тепло, там еще работают аттракционы, я видела. Покатаемся, поедим мороженого, погуляем, покормим белок. Ты же знаешь, как она любит кормить белок. – Я – знаю. Пожалуй, я поторопился заявить об обретении уверенности. Я начинал закипать. И одновременно стыдился своей злости. Я чувствовал себя неловко с Мариной, если быть до конца точным. И причину этого пока не мог объяснить. Что-то произошло с нами после истории с Медальоном. Мне никогда не приходило в голову считать себя неудачником – мне удалось поднять собственное дело и внести в свою жизнь стабильность – но Марина как будто поднялась на ступеньку выше. Дурацкое ощущение. Причина в ее сожительстве с богатым и состоятельным бизнесменом или в чем-то другом? Ревность. Вот что меня гложет. По-прежнему! «Ревность умирает последней. Даже когда любви уже нет, ревность продолжает трепыхаться, словно рыба на песке». Ненавижу ревновать! Наверно, именно поэтому я долго не могу установить близкие отношения с Олесей. – У тебя нет причин мне отказывать, – сказала Марина, не обратив внимания на мою вспышку. – Родительских прав меня никто не лишал, как ты знаешь, и никаких иных судебных решений на этот счет не имеется. – А ты подкованная стала. Кормухин поднатаскал? – Кормухин… – Она помрачнела, стряхнула пепел под ноги, попала на лакированную туфлю. – Черт!.. Кормухин вернулся в семью, если тебе это интересно. – Нет, мне не интересно. Пока он снова не начнет искать свою дорогую безделушку, пусть занимается чем хочет и живет с кем хочет. – Он не ищет. И Валуйский не ищет. Все смирились с потерей, не беспокойся на этот счет. – Валуйский? – Я встрепенулся, услышав фамилию известного в городе эксперта в области антиквариата, который был активным участником событий, связанных с поиском Медальона. – Ты теперь… Она покраснела. «Час от часу не легче!» – подумал я, и ощущение, что Марина постоянно перепрыгивает на ступеньку выше меня, усилилось. Пожалуй, она перемахнула сразу через две ступеньки. Валуйский не просто состоятелен. Он, мать его, в большом авторитете! Поговаривают, что не чурается скупкой краденого, переправляет культурные ценности за границу, нарабатывая серьезную маржу, и появись у меня желание прихватить его за задницу, не хватило бы и моих былых полномочий опера. – Господи, Марин, во что ты постоянно ввязываешься! От бандита к бандиту! Не можешь найти себе нормального мужика, чтобы варить ему борщи и стирать носки? – От бандита к менту, от мента к олигарху, от олигарха к Карабасу-Барабасу. Тебя впечатляет моя карьера, правда? – Карьера содержанки. Чего ты ищешь все время? Любви там нет и не будет, тепла тоже не дождешься. Деньги? Она не ответила. Бросила сигарету сбоку от скамейки и затушила носком туфля. Ее задели мои слова, потому что они были точны: Марина всю свою жизнь плыла по течению, словно прекрасный цветок – за что-то цеплялась, где-то застревала, но неизменно продолжала свой путь вниз по ручью. Ни мечты, ни устремлений, ни желаний. Странная женщина. Впрочем, я ничем не мог ей помочь и не собирался, я должен был обезопасить Томку. – Ты считаешь, я могу спокойно позволить тебе таскать нашу дочь с собой, пока ты вращаешься в этих полубандитских кругах? Не рассчитывай на это. Один раз ее уже похитили… Марина вздохнула, поднялась, встала напротив меня. Посмотрела сверху вниз. – Только один вечер. Мы погуляем в парке. С ней все будет хорошо. Я не мог поднять на нее глаз. Точнее, не хотел. – К десяти она должна быть дома, – сказал я. – Она ложится спать в одиннадцать. Плохо встает по утрам, а у меня нет времени ее собирать по два часа. |