Онлайн книга «Не совсем мой, не совсем твоя»
|
Ник говорил по телефону. Снова с этой женщиной, Каталиной. Больше он никому не звонил, и Ксения не сумела скрыть удивления: – Мачеха… А твоя мать? Ты так и не сказал, что с ней… – Несчастный случай. – О!.. Извини. – Ничего. – Он бросил на нее быстрый взгляд исподлобья. – Теперь самое время спросить об отце. – Уже боюсь. – Ксения помедлила. – Он жив? – Увы, нет. Обширный инфаркт. Три года назад. – Господи! – Да. Теперь у меня есть только Каталина. А у нее есть только я. – С натянутой улыбкой он развел руками. – Так сложилось. – Ник. – Ксения смотрела на него во все глаза. – Я тебя не оставлю. То есть, конечно, если ты… Он встал, подошел к ней вплотную, ласково провел рукой по ее мокрым волосам. – Не нужно обещаний, милая. Ты и так делаешь для меня слишком много. – Ничего я не делаю! – запротестовала она. – Ты сам говорил… Машинально она подняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза, и он тут же поцеловал ее, оборвав на полуслове. Сползающий с плеч махровый халат… отброшенная в сторону расческа… Завтра на голове будет черт знает что. Сказать ему? Глупости… Он только усмехнется, опрокидывая ее на измятые подушки, и станет еще более ненасытным. – Нет, погоди! Не так быстро! – Собираешься учить меня, девчонка? – Но я не… ох… – Только попробуй сказать, что я делаю что-то не так. – Все так… пожалуйста, делай это почаще. Секс по утрам и вечерам, хорошее настроение в течение целого дня – раньше в ее жизни ничего подобного не было. Да и не могло быть, учитывая ее привычки и образ жизни. Вот только его прошлое… все эти страшные потери и долговые обязательства… Расскажет ли он наконец, что произошло? Глава 8
Ясный субботний день. День накануне отъезда. Взявшись за руки, они гуляют по набережной Монтебелло, где букинисты под навесами и прямо под открытым небом торгуют старинными и современными гравюрами, книгами и картинами. Отсюда же открывается великолепный вид на Нотр-Дам. Ксения останавливается, чтобы сфотографировать южное окно-розетку. Витраж XIII века изображает Христа в окружении апостолов и мучеников, благословляющего как мудрых, так и неразумных дев. Очень символично… Тем временем Ник рассказывает ей о вкладе, который внес в строительство собора Виолле-ле-Дюк. – …центральный ярус с ажурным окном-розеткой, а выше, видишь – галерея из узких, переплетающихся аркатур, объединяющая две боковые башни, которые, кстати говоря, так и не были завершены… именно здесь Виолле-ле-Дюк дал волю воображению: он создал ирреальный мир химер – гротескных фигур чудовищных монстров и птиц, иронично взирающих с высоты на копошащееся внизу человечество. – Ник, – внезапно произносит Ксения. – Что? – Как ты думаешь, мы сможем быть вместе? Он смотрит на нее не мигая. Делает шаг, еще шаг и медленно наклоняется к ее лицу. Его поцелуй с легким привкусом табака кажется ей неописуемо сладким. И в то же время именно этот искусный поцелуй пробуждает в ее душе самое недостойное из чувств – ревность. Мы вернемся в Москву, и он снова окажется в постели Илоны. Снова будет целовать ее (пусть не так же точно, но все же!) и раз за разом доводить до оргазма… Боже! Это невыносимо. – Мы и так вместе, Ксюша. – Не совсем, – произносит она с печальной улыбкой. И минуту спустя уже жалеет о своих словах. Разжав объятия, закуривая на ходу, Ник направляется к мосту. Его неторопливая походка исполнена достоинства. А что остается делать? Только идти вот так, с развернутыми плечами и приподнятым подбородком, зная, что вслед тебе смотрит НЕ СОВСЕМ твоя девушка, которой ты готов отдать всего себя. Всего, но НЕ СОВСЕМ. Он стоит, облокотившись на каменный парапет моста, и сосредоточенно курит сигарету, не обращая внимания на заинтересованные взгляды проходящих мимо женщин. Ксения подходит и останавливается в двух шагах. Глядя вниз, на мутные воды Сены, оба молчат, сознавая бессмысленность всяких слов. * * * Монмартр. Узкие улочки, маленькие магазинчики, бесчисленные кафе… вращающаяся карусель, сахарные купола базилики Сакре-Кер… А лестница, знаменитая лестница – кого там только нет! Безработные художники с папками на коленях, легкомысленные студенты, любознательные туристы. Сидя на ступенях, они болтают, рисуют, курят, едят, читают газеты, убивают время. Солнышко пригревает совсем по-летнему, так что Ник сбрасывает с себя куртку и перевешивает через плечо. Его темно-синяя рубаха в тонкую полоску полощется на ветру. Ксения раздеваться опасается, все-таки начало апреля. В Москве сейчас в лучшем случае плюс восемь, все ходят в демисезонных пальто и грустно вздыхают, если забывают дома перчатки. – Конец XIX века, византийский стиль, – говорит Ник, стоя у подножия лестницы и почтительно разглядывая высящуюся на холме базилику. – Центральный купол на высоком барабане и вокруг него четыре небольших – явно восточного происхождения… Там, с другой стороны есть еще колокольня высотой 84 метра с одним из самых больших колоколов в мире. Он называется «Савоярд» и весит 19 тонн. Ксения слушает и не слышит. В голове ее безостановочно крутятся слова, которые прозвучали час назад на мосту. – Ты бывал здесь раньше? – Да. – С подружкой? – С сестрой. – О! Так у тебя есть сестра? Пауза и затем: – Была. Холодный пот на лице. Стук в висках. – Неужели и она тоже… Короткий кивок. Голос, упавший до шепота: – В сентябре прошлого года. Она долго болела… Инфаркт у отца случился после того, как ей поставили точный диагноз. – Что за диагноз? – Лейкемия. С начала февраля до начала июня – ровно четыре месяца я провел с ней вместе в одной из лучших швейцарских клиник. И когда они сказали, что не могут помочь ей жить, мы остались, чтобы они помогли ей умереть. В этой клинике разработаны специальные программы для безнадежных больных – методики, аналогичные методикам доктора Левина и доктора Кюблер-Росс. Слышала о таких? – Читала кое-что. – Значит, ты понимаешь. Я не молю Тебя дать мне убежище от бед; дай лишь бесстрашие, чтобы лицом к лицу их встретить. [6] – Ник, я хочу спросить. – Спрашивай. – Эта девочка, твоя сестра… – Дочь Каталины. Лада. |