Онлайн книга «Не совсем мой, не совсем твоя»
|
– Думаю, ты сделал его инвалидом. Ник поежился. – Сам не знаю, как это случилось. Раз – и пистолет уже у меня в руке. Два – и мужик ревет как бронтозавр, а его штанина прямо на глазах пропитывается кровью. Три – и я уже в машине. Три секунды. Я даже не успел ни о чем подумать. Когда контур биовыживания сигнализирует об опасности, все остальные виды ментальной деятельности прекращаются. [18] – Ты спасал свою задницу, чувак. Это называется самооборона. – Ты прав, но… – Никаких «но». Кто разнес тебе в хлам весь сустав? – Хэнк кивком указал на его забинтованное запястье. – Ну-ка расскажи мне скорее, как ты чистишь зубы? А подтираешь задницу? Удобно тебе, а?.. – Боюсь, что теперь, после выхода из больницы, он вообще порвет меня на британский флаг. – Ну, это мы еще посмотрим, – ворчливо произнес Хэнк. Ник бросил на него быстрый взгляд исподлобья. – Мы?.. Для первого полета спальня была выбрана не случайно, а на основании тщательного анализа ощущений, которые возникали у обоих исследователей по мере передвижения по квартире. Гостиная – очень высокий уровень вибраций, связанный с повышенной проходимостью и разнообразием психологических типов посетивших ее в разное время людей. Спальня для гостей – вибрации умеренные, но без требуемого оттенка доброжелательности, обеспечивающего душевный комфорт. Мастерская – не обсуждается из-за обилия специфических запахов, способных повлиять на работу мозга. Хозяйская спальня – вот оно. То, что надо. Идеальное место для релаксации с последующим выбросом во внутренний космос. – Как самочувствие? – поинтересовался Ник, когда все приготовления были завершены и отважный путешественник расположился на ковре, готовый принять в кровь загадочное вещество, именуемое lysergic acid diethylamide. – Нормально. – Не боишься? – Нет. Ответ последовал после короткой паузы, из чего Ник сделал вывод, что это ложь. Или почти ложь. – Не бойся. У ЛСД нет побочных действий. Ни аллергии, ни мигрени – ничего. Он лишь провоцирует мозговой взрыв, а направление удара определяется другими факторами. – Я понял. – Ты отключил телефон? – Да. – Гостей не ждешь? – Нет. Ник шагнул к прикроватной тумбочке, открыл картонную коробку с ампулами, внимательно осмотрел каждую. Так, здесь у нас полный порядок… – И последний вопрос. – Он сорвал упаковку с одноразового шприца. – Зачем тебе это? Хэнк встал, снял с полки книгу, полистал. – Обращение к бессознательному – для нас вопрос жизни и смерти, ведь речь идет о духовном бытии или небытии. Люди, чьи сновидения ознакомили их с подобным опытом, начинают понимать, что драгоценный клад скрыт в водных глубинах, и стремятся достать его. [19] – Он захлопнул книгу. – Такой ответ тебя удовлетворит? – Помнится, дальше, – промолвил Ник с сочувственной улыбкой, – там есть и другие слова. Но они всегда должны помнить, кем являются, ни при каких обстоятельствах не забывая о сознании. Только так можно сохранить земную точку опоры. Таких людей, говоря языком притчи, можно сравнить с рыбаками, в чьи сети попадает все, что плавает в водах… – Он внимательно посмотрел на Хэнка. – Да, и самое главное: не каждого ловца рыбы можно назвать рыбаком. Тот взялся за пряжку ремня. – Я слышал, для достижения эффекта полного освобождения рекомендуется снять с себя всю одежду. – Сними, если хочешь. – А ты? – Ну и я, конечно, тоже. – Он еле заметно улыбнулся, глядя на Хэнка из-под нахмуренных бровей. – Поскольку я твой гид, я должен все время быть рядом с тобой. – Очень на это надеюсь, – вздохнул Хэнк, вытягиваясь на ковре. Ник ввел ему в мышцу бедра первоначальные сто микрограммов и прилег рядом, держа его за руку. – Сейчас все предметы вокруг тебя начнут менять привычные формы. Не бойся. Сохраняй спокойствие. Ты будешь оставаться в сознании до конца путешествия, ты будешь слышать каждое мое слово, ты будешь уходить все дальше и дальше, а потом без проблем найдешь дорогу назад. Хэнк тяжело дышал, глядя в потолок расширившимися глазами. Пальцы его судорожно сжимали руку Ника. – Начинается, Ник, – выдохнул он со стоном. – Начинается! Я должен рассказывать обо всем, что вижу? – Только о том, о чем хочешь рассказать. – Это так… Боже, боже! У меня нет слов! – Я знаю. – Ник ответил на его пожатие. – Это путешествие изменит тебя навсегда. * * * Ксения сняла трубку и услышала голос Веры. Вера орала как потерпевшая: – Ксенька! Ты что делаешь, паршивка? Крутишь с Илониным парнем? – Да, – ответила Ксения, чувствуя противный холодок в груди. – Ну и что? Ее поразило, что Вера употребила то же слово, что и сама Илона: ПАРШИВКА. – А ты знаешь, что он по уши в долгах? А ты знаешь… Последовал длинный перечень порочащих Ника фактов вперемешку с домыслами, а временами и откровенным бредом. Ксения слушала не перебивая. Ничто из сказанного ее не заинтересовало, за исключением одной маленькой подробности из биографии водителя-телохранителя, пострадавшего от цельнометаллической пули, выпущенной из пневматического пистолета, которым воспользовался для самообороны (согласно Илониной версии – для нападения) совершенно обалдевший, укуренный до невменяемого состояния бывший королевский фаворит. Борис оказался дальним родственником Илоны, так что теперь за головой Ника охотилась не только она сама, но и весь клан Бельских. – Спасибо, – сказала Ксения. – Я это учту. – Учтешь? – Вера аж поперхнулась от возмущения. – Учтешь?.. А обо мне ты подумала, золотко? Ты в какое меня ставишь положение? – Ты-то здесь при чем? – При том, что я, блин, твоя любимая тетушка. А ты – моя любимая племянница. И именно в моем доме вы встретились и полюбили друг друга, ты и твой принц. – Да? Кто тебе сказал? – Илона, конечно. – А ей кто сказал? – Господи! Ты что, за дуру ее считаешь? «Вообще-то да», – чуть было не сказала Ксения. – Так ты звонишь по ее распоряжению? – Ну-у… – протянула Вера. – Не только. – И вновь перешла в наступление: – Можно подумать, у меня есть выбор! Дорогуша, мне сорок пять. Если завтра меня уволят, куда, по-твоему, я смогу устроиться? Приемщицей в прачечную? Вахтером в заводскую проходную? |