Книга Без лица, страница 87 – Мартина Коул

— Не отпускайте его, пока лекарство не начнет действовать.

Два санитара и медсестра вцепились в Кевина мертвой хваткой. На лице одного из санитаров красовался фингал, полученный во время битвы с Кевином.

— Что его разозлило? — спросила медсестра.

Санитар пожал плечами:

— А кто его знает? Он рассказывал старушке Салли о своих детях, она улыбалась и поддакивала, по своему обыкновению, — как внезапно он начал буянить.

— Кто бы ни была эта его Лу, надеюсь, он ее больше не увидит. Он так ненавидит ее, — тихо сказала санитарка.

— Эта тварь знает, что мне все известно о ней и ее злодеяниях! — снова завопил Кевин. — Я должен был рассказать, но сейчас уже слишком поздно. Мои девочки уничтожены… обе уничтожены. Ее давно нужно было сжечь на костре, старую ведьму! То, что она сделала с моими девочками, чудовищно. Их жизнь разрушена ею…

— Тише, мистер Картер, успокойтесь. Вы в больнице находитесь, знаете об этом?

Кевин кивал. Его глаза закрывались, но он продолжал сопротивляться уже одолевавшему его медикаментозному сну. Санитары держали его до тех пор, пока его тело не обмякло и пульс не пришел в норму.

— Совсем слетел с катушек!

Нигерийка печально кивнула:

— Бедняга.

— Он убийца, не забывайте.

Санитарка села на своего конька. Она не переставала потчевать коллег рассказами о пациентах своей палаты. В последнее время Кевин Картер был самой любимой темой для разговора.

— Как мы можем забыть, если ты постоянно напоминаешь об этом? — сказал один из санитаров.

Кевин продолжал что-то бубнить во сне. Остаток этой ночи он провел спокойно, но с каждым последующим днем приступы ярости случались с ним все чаще и чаще. Врачи были вынуждены увеличить дозировку лекарств, чтобы кто-нибудь из персонала серьезно не пострадал.

Часом позже медсестра писала отчет и думала о том, какая судьба ждет этого человека в дальнейшем. Тюрьму он не перенесет, он тяжело болен. Вздохнув, она потянулась. Единственным ее желанием сейчас было, чтобы ночь поскорее закончилась и она смогла с чистой совестью предаться заслуженному сну.

* * *

Было видно, что Микки расстроен. В разговоре с матерью он не проявил должной твердости. Он уже чувствовал в себе решимость пойти наперекор воле своей матери и не отпускать Люси, лишь только он увидел ее. Она подъехала к дому Уотсонов на такси, чтобы забрать свои вещи. Люси выглядела как-то по-другому: более собранная, более спокойная. То, что она безоговорочно подчинилась его словам, немного насторожило его. Внезапно ему пришла в голову мысль, что, возможно, она сама хотела уйти. Но он даже не предложил ей свою помощь, когда девушка тащила мешки с вещами к ожидавшей ее машине. Он молча созерцал, как Люси перетаскивает свои вещи.

— Мог бы сложить вещи и поаккуратнее. Многие из них совершенно новые. — Люси сказала это абсолютно беззлобно, но ее слова разозлили его.

— Не нравится? Тогда нужно было самой складывать.

Люси рассмеялась:

— Как же я могла это сделать, если даже не знала, что уезжаю? И вообще, что ты бесишься? Я делаю, как ты просил. Вернее, что потребовала твоя мама.

— Куда ты пойдешь? — мрачно спросил Микки.

— К другу.

Микки растерялся. Он и не предполагал, что у нее есть друзья. По крайней мере, близкие друзья. У них обоих было много знакомых, но ни у кого не было закадычного друга или подруги. С такими матерями, как у них, трудно иметь друзей. Они вечно чем-то не устраивали их, поэтому что Люси, что Микки перестали приводить людей в дом.

— И кто этот друг?

Люси пожала плечами:

— Ты все равно не знаешь.

У Микки возникло подозрение, что у нее есть другой мужчина.

— Женщина или мужчина?

— Я что, отчитываться перед тобой должна?

— Я думал, мы помолвлены, Люси. Если ты, конечно, еще помнишь об этом.

У него был такой самодовольный вид, что Люси даже рассмеялась:

— Неужели? Ты только посмотри на себя, напыщенный чурбан! Я тоже думала, что мы помолвлены, до тех пор пока не получила четкие указания уматывать отсюда. Я не собираюсь выходить замуж за твою чертову мамашу, приятель. Я собственной сыта по горло.

Люси пошла к двери, но он, схватив ее за руку, развернул к себе.

— Я хочу знать, куда ты идешь!

— А я хочу мира во всем мире, выиграть миллион и трахнуться с Эдди Мерфи.

Люси направилась к такси, и водитель улыбнулся ей. Это был мужчина лет тридцати пяти, смуглый, с густыми черными волосами. Увидев его улыбку, Микки просто ошалел.

— Кому это он лыбится?

Тем временем на углу улицы показалась его мать с одной из своих приятельниц, Глэдис Ланкастер, которая была очень похожа на мать Микки, такая же рано состарившаяся, высохшая и злобная. Люси находила ситуацию забавной. В глубине души ей было приятно, что Микки ревнует ее: значит, что-то мужское в нем все же оставалось.

— Скатертью дорога, вот что я тебе скажу, милочка, — сказала Мэри Уотсон, подойдя к дому. Она хлебнула в клубе парочку бокалов бренди и портвейна плюс четыре кружки крепкого пива и поэтому была готова к сражению.

— Мама! — почти закричал Микки.

— Не мамкай! Пусть убирается восвояси. Нам еще с Картерами породниться не хватало.

Люси села в машину, демонстративно игнорируя ее выкрики.

— Поехали, — сказала она шоферу, который продолжал улыбаться.

Такси рвануло от дома, оставив троицу в полном замешательстве.

— Она что, уехала? — глупо спросила Мэри.

— А что, не видно? Теперь ты счастлива, старая кошелка?! — заорал Микки так, что было услышано в соседнем квартале.

Мэри побледнела, увидев, как ее сын пошел по улице в тапочках.

— Веселенький вечерок выдался, однако, — радостно произнесла Глэдис.

Сегодня Мэри Уотсон у всех на глазах выиграла триста фунтов стерлингов в лотерею «Бинго-шоу» и щедро отметила это дело выпивкой. Но все это было уже не важно, когда она поняла, что зашла слишком далеко. Терпение ее сына, как и его отца, не было беспредельным, и сегодня вечером она своими собственными руками толкнула его за этот предел. Она выиграла несколько сражений, но у нее было такое чувство, что Люси Картер выиграла войну.

* * *

Мария больше получаса провела в ванной и сейчас лежала на кровати, уставившись в потолок. Она не могла поверить в то, что она сделала. Все эти годы самовоспитания ни к чему не привели. Она по-прежнему убийца, но на этот раз наркотики ни при чем. Мария всегда отличалась крутым норовом. В школе она была самой первой драчуньей среди своих сверстников и очень гордилась этим. Никто не смел возражать Марии Картер и тем более сказать ей в лицо, что она просто дрянь. Чем хуже она становилась, тем больше агрессии она выплескивала на окружающих. Потом пошли наркотики, она пустилась во все тяжкие, и казалось, ей было плевать на все и вся. Круг замкнулся, когда она совершила убийство.