Книга Пленница французского маркиза, страница 59 – Лариса Шкатула

- К сожалению, узнал спустя полгода, да и то через третьи руки. Подумать только, упал с лестницы и сломал себе шею! Совершенно нелепая смерть для князя Астахова. Нам с ним доводилось попадать в такие переделки... Впрочем, я не о том. Накануне Николя собирался приехать во Францию. Однажды уже случалось, что от него долго не было известий, так что я даже посылал с одним своим знакомым письмо для него и тот на обратном пути домой привез ответ князя: Астахов утверждал, что давно послал мне подробное письмо. Наверное, оно затерялось где-то...

Княжна знала, где оно затерялось, но не стала говорить о том де Баррасу. Все равно теперь ничего не изменишь. Но она испытывала удовлетворение при мысли о том, что события более чем полувековой давности потихоньку проясняются, а разорванные нити связываются.

- ...Князя же все не было и не было, между тем, как с грузом надо было что-то решать. Я уже начал беспокоиться и, как выяснилось, не напрасно.

- Под грузом вы имеете в виду золото? - невинно поинтересовалась Соня.

Антуан де Баррас вздрогнул, но потом с интересом посмотрел на Соню.

- Как вы узнали?

- Случайно наткнулась на дедову потайную комнату. Там лежали золотые слитки. Как я понимаю, небольшая часть того, что вы получили? Кое о чем князь Астахов обмолвился в своем дневнике. А потом мне в руки ненадолго попало то самое пропавшее письмо - осталось лишь собрать воедино кусочки картины.

Старик улыбнулся.

- У князя Астахова - достойное потомство! Наверное, если он сейчас глядит на нас с небес, то радуется, - он вздохнул. - Чего я, увы, не могу сказать о себе. Вряд ли мне доведется порадоваться за свое потомство...

Вдруг взгляд его оживился.

- Скажите, мадемуазель Софи, а вы замужем?

- Нет, - сказала Соня и отчего-то покраснела.

- Тогда, может быть, вы...

- Я не могу, - запротестовала княжна, догадавшись, что может сказать старый маркиз, - я люблю другого человека. К тому же... Неужели вы думаете, что в таком возрасте, в каком находится ваш сын, человека можно перевоспитать?

- Перевоспитать, наверное, нет, но ради любви мужчина способен на многое. Впрочем, я размечтался...

Внезапно он застонал, лицо его покрыли капли пота и де Баррас с усилием пробормотал:

- Дайте мне стакан с микстурой, на столике, тот, рубинового цвета.

Княжна поспешила выполнить его просьбу.

Жадным глотком маркиз осушил поданный Соней стакан и опять откинулся на подушку. Некоторое время он лежал, будто прислушиваясь к себе, потом улыбнулся:

- Ну вот, полегчало... Кстати, знаете, ваше сиятельство, что это лишь благодаря вашему дедушке я зажился на свете? Он подарил мне когда-то два флакончика: в одном было лекарство, снимающее любую боль, во втором... Николя ещё посмеялся: "Эликсира бессмертия я пока не изобрел, но этот десяток-другой годочков тебе прибавит". Так и случилось. Я ведь особенно и не болел ничем. Если бы не проклятая подагра!

Он помолчал и сказал, покачав головой.

- Вот я и говорю: ваш дедушка не смог сохранить свою жизнь, но, продлив мою, он обеспечил своей внучке огромное богатство!

- Как это? - не поняла Соня.

- Вы правы, говоря, что нашли у деда только часть произведенного нашими усилиями золота. Я могу добавить: это ничтожно малая часть! - он посмотрел на удивленное лицо Софьи и с некоторой обидой произнес. - Разве не для этого вы приехали в Дежансон?

- Вообще-то для этого, - призналась Соня, - но я не надеялась, что сие предприятие получится у меня так легко. Ваши же слова о том, что "богатство огромное" и вовсе меня обескуражили...

В эту минуту дверь комнаты открылась и в неё вошел Флоримон де Баррас:

- Браво, папенька, браво!

Он даже похлопал в ладоши, имитируя радость.

- Значит, все это время ты сидел на огромном богатстве, а твой сын вынужден был в поте лица зарабатывать деньги на пропитание. Кстати, и на твое тоже!

- Ты подслушивал! - с презрением проговорил старый маркиз.

- Понятное дело, подслушивал! А для чего, по-твоему, я перевел тебя из большой спальни в эту каморку именно сегодня?

- Ты сказал, что в спальне делаешь ремонт.

- Ремонт? А ты дал мне деньги на этот самый ремонт? Ты хоть раз поинтересовался, есть ли они у меня? Любящий папаша!.. Хорошо, что я - твой достойный сын, а не какой-нибудь деревенский простофиля!.. Ты думал, небось, что лежишь нынче в обычной комнате? На самом деле, это мышеловка, в которой ты как раз и есть сыр...

- Но почему, почему ты все это затеял? - простонал Антуан де Баррас. Он попытался подняться, и со стоном опять рухнул на подушку.

- Тебе интересно, правда? С удовольствием удовлетворю твое любопытство. Мы ведь не торопимся, ваше сиятельство?

Он подчеркнуто галантно поклонился Соне и придвинул другой стул к постели отца, присаживаясь на него.

- Начинаю свой рассказ. Как и положено замкам, у нашего тоже есть свои тайны. О более современных я помолчу, вы о них ещё узнаете, а вот новости постарее... Знаешь, милый папа, что я совсем недавно нашел на чердаке, когда у нас обвалилась каминная труба? Правильно, некую форму из металла, в которой кое-кто собирался отливать кое-что. Я говорю загадками? Форма так запылилась, что я едва было не выбросил её, мало ли добра можно найти на чердаке? Но потом чутье подсказало мне, тщательнее посмотреть, что это за штукенция такая? Догадываешься, что я в ней обнаружил? Правильно, вогнутый профиль короля Людовика Тринадцатого, тот самый, что Франция чеканит на золотых луидорах... Правда, интересно?

- Ты мог бы догадаться, что эта форма ни разу не использовалась! пробормотал несколько смущенный Антуан.

- Это понятно, но на досуге я поразмыслил и понял: а ведь в неё собирались кое-что заливать. Насколько мне известно, луидоры чеканились только золотые. Иными словами, оно где-то было. Но раз мы до сих пор не слишком богаты, значит, где-то оно так и лежит неиспользованное. Я подумал, что это несправедливо. А если завтра ты умрешь? Твой бедный сын так и не узнает, где оно спрятано! Тебе все ещё интересен мой рассказ? А вам, мадемуазель?

Он склонился к самому лицу Сони, на глазах превращаясь из галантного рыцаря в отнюдь не благородного разбойника. Она отвернулась с гримасой отвращения.

- Ах, я вам противен! Я жаден, корыстен, а вы-то сами для чего сюда явились?.. Нет, не отвечайте, я и так знаю - вы не могли не явиться. Бескорыстных людей на свете не бывает, это мое мнение. Кто-нибудь хочет его опровергнуть? Словом, я тщательно раскинул здесь свою сеть и стал ждать. Что-то мне подсказывало: ожидание будет не напрасным.

- Флоримон, перестань немедленно! - голос Антуана де Барраса был ещё достаточно силен, но болезнь, увы, не давала ему подняться.