Онлайн книга «Замуж не напасть»
— Опять народная медицина борется с официальной? — весёлым голосом произносит молодой мужчина в ослепительно белом накрахмаленном халате, чисто выбритый и благоухающий дорогим одеколоном. У Евгения Леонидовича халат голубой, а у этого… Но она вовсе не собирается вникать, что у них и как! — Чем недовольна жена нашего больного? Кстати, я отношусь к тем врачам, которые считают, что присутствие родственников в реанимационном отделении — нонсенс! Евгения упрямо закусывает губу: она не даст так бесцеремонно на себя наезжать! Если надо, и до главного врача дойдёт! — Гм-м… — покашливает врач на её настороженное молчание — ждал, что она станет просить прощения? — Что вас беспокоит? — Его неподвижность! Со вчерашнего дня он не пошевелился! Теперь она вспоминает, что вчера, ближе к полуночи, этот врач заглядывал в палату. Но только для того, чтобы спросить: — Жалобы есть? Он проверяет пульс Аристова, и в глазах его мелькает беспокойство. — Ирочка! — тревожно бросает он проскользнувшей в дверь медсестре. — Позвони Зинаиде Емельяновне — она сегодня как раз дежурит. Пусть срочно подойдёт! А ты принеси… Он вполголоса перечисляет названия лекарств, которые в ушах Евгении отзываются бубнящей абракадаброй. Но одно она понимает: неподвижность Толяна вовсе не так естественна, как пыталась убедить её медсестра. Через несколько минут к двум, уже знакомым ей медикам, присоединяется третья — величественная женщина со строгим неулыбчивым лицом. — Это ещё что за посторонние? — спрашивает она. Евгения покорно выходит и без сил опускается на низенькую, обитую коричневым дерматином, кушетку. Она сидит так пять минут или полчаса, не ощущает, и приходит в себя от того, что строгая врачиха трогает её за руку. В руках её маленький кожаный чемоданчик, которого поначалу Евгения не заметила. — Говорят, ты бузила? Врачу указывала? Молодец! Вовремя подняла тревогу. И уходит. Евгению не удивляет её "ты" — Зинаида Емельяновна похоже, ровесница её матери. На второй день Аристов приходит в себя. Пробуждение его сознания она чуть не прозевала. Сидела как обычно рядом и держала в руке его потеплевшую наконец руку. Евгения прижимает её к своей щеке и вдруг чувствует, как пальцы Толяна, неловко скользнув, гладят её. Очнулся! Наконец-то! — С возвращением! — улыбается она. — Ты пришла, — говорит он. — Пришла! — хмыкает Евгения. — Я здесь уже двое суток! "Только на два часа домой бегала!" — добавляет она про себя. — И спала возле меня? Когда я лежу на спине, я храплю. Я мешал тебе спать! — Боже, о чём ты думаешь: храпел! Да ты едва дышал! — Жень, позови санитарку! — Я всё сделаю сама. — Ещё чего! И побыстрее! Я двое суток терпел! Она бегом выскакивает из палаты, находит санитарку и просит: — Пожалуйста, зайдите во вторую палату… И суёт ей в кармашек халата пятёрку. — Это что же, муж жену стесняется? — удивляется женщина. — Мы недавно женаты. Он ещё не привык. — А-а-а, тогда понятно, — кивает санитарка и через некоторое время выходит с уткой. — Пришёл в себя, слава Богу. А это ничего, обвыкнется! — Аристов! — сердится Евгения, заходя в палату. — Я от предложенной Кузнецовым сиделки отказалась. И должна во всём её заменять, понимаешь? — Понимаю, — кивает он. — Вот когда мы проживём с тобой вместе тридцать лет, тогда, так и быть, разрешу тебе подносить мне утку… А пока попить дай, что-то у меня крышу ветром срывает! Он отпивает несколько глотков и закрывает глаза. — А нельзя, чтобы эту гадость с моей руки убрали? — спрашивает он про капельницу. — Я могла бы спросить у Евгения Леонидовича, — смущается она, — но, честно говоря, после вчерашнего я боюсь к нему подходить. Ещё выгонят меня из реанимации. Здесь они очень неохотно родственников держат. Ты потерпи пока, давай уж обхода дождёмся. — Давай, — вздыхает он. — Какая всё-таки буря поднималась вчера в нашем тихом омуте? — Не то кололи, — бурчит она. — А и правда! — бледно улыбается он. — Пусть боятся! — Зато теперь, — не сдаётся она, — меня весь остальной медперсонал любит. Я на их местных звёзд наехала. Медсестра — дочь ректора медицинского института, а врач — его будущий зять. Аристов некоторое время молчит, а потом осторожно шевелит рукой, к которой тянется прозрачный шланг капельницы. — Такое впечатление, что эта штука лишает меня индивидуальности. Этим раствором растворяют мою особую кровь и тем самым доводят её концентрацию и состав до уровня среднего серийного больного… — Кто тут серийный? — бодро вопрошает входя, лечащий врач, Евгений Леонидович. — Как говорится, шел мимо и зашел. Вас не устраивает наша традиционная капельница? Зато физраствор в ней особый — только для сильных духом мужчин! Он подмигивает невольно улыбнувшейся Евгении и склоняется над Толяном. — Похоже, наш больной ожил? — Ожить-то ожил, да как бы не полностью. Ноги от колена и ниже я почему-то не чувствую. Доктор откидывает одеяло. — Так чувствуете? А так? Пальцы его пробегают по ногам Толяна. — Что же вы хотите, сильный удар!.. С позвоночником, друг мой, шутки плохи — такое может выкинуть. Здесь рецепт один — не сдаваться! И терпеть. У нас есть хороший мануальщик, я договорюсь, чтобы он вас тщательно прощупал. Назначим массаж, физиопроцедуры… Он присаживается на стул у кровати. — Хотите, я расскажу случай из моей медицинской практики? Лет двадцать назад я работал в небольшой больнице на Камчатке, когда в один из дней поступил к нам больной из отдаленного эвенкийского стойбища. В истории его болезни медсестрой — или шаманом! — было записано: "Пурункул на правой полужопе". Аристов беззвучно хохочет. Евгения вторит ему, но внутренне она сжалась в комок. Больные любят Евгения Леонидовича, знают его привычки. Если он рассказывает анекдот или случай из медицинской практики, значит, его что-то беспокоит. — Прошу прощения за неблагозвучное словцо, но, как говорится, из песни слова не выкинешь! — Я сейчас! — она будто невзначай выскальзывает вслед за доктором. — Евгений Леонидович, насколько у моего… мужа это серьезно? — Честно говоря, я не знаю, — говорит он задумчиво. — Здесь многое зависит от его индивидуальности. Были случаи, когда люди оставались в инвалидной коляске на всю жизнь. Но возьмите того Валентина Дикуля. Цирковой артист получил травму позвоночника и приговор врачей: ходить не сможет. А он не только поднялся на ноги, но и стал работать силовым акробатом — легковые машины на себе поднимал! |