Онлайн книга «Замуж не напасть»
— Через час! Позвонил на работу, что плохо себя чувствует. — А как же окна? — Представь себе, покрасили. Нельзя же целый день лежать в постели, не вставая! — Люба говорит: можно! Они смеются. — Можно, если окна покрашены. А если нет — приходится ненадолго вставать… — А мне врала: ходили, гуляли… — А разве ты тогда могла себе представить, что можно с мужчиной знакомиться как-то иначе? Подруги только что поужинали и лежать на кровати, в которую превращен однажды разложенный и больше уже не складываемый диван. Точнее, не лежат, а валяются, задрав ноги на висящий у кровати ковер и в пылу разговора, от чувств, колотят по нему пятками. — Телевизор будем включать? — лениво спрашивает Евгения. — А ну его!.. Разве что свет зажечь? — Ни в коем случае! Надя опускает ноги и садится. — Ты от кого-то скрываешься? — Скоро должен прийти Алексей, а я не хочу ему открывать. — Алексей? Светкин хахаль? — Наверное, уже не Светкин, — скромно замечает Евгения. — Выходит, твой? — Выходит, ничей!.. Но он не пропадет, не переживай! Такой любвеобильный!.. — Какой ты, однако, стервозой стала! — хмыкает Надя. — Я всегда знала, что в тихом омуте черти водятся!.. И знаешь, такой ты мне больше нравишься! — Такой я и себе больше нравлюсь, — признается Евгения. В этот момент начинает звонить дверной звонок. Подруги переходят на шепот, потому что им лень встать и закрыть дверь в прихожую — ведь на лестничной площадке их разговор может быть слышен. — Смотри, какой настырный: звонит и звонит! — вяло возмущается Надя. — Он думает, что я, как вчера, лежу в полной отключке! — хихикает Евгения. Они безо всякой причины начинают хохотать, и от того, что смеяться громко не могут, они тихо давятся и изнемогают от смеха. Наконец "звонарь" уходит. — А чего ты сегодня ко мне ночевать напросилась? — вспоминает Евгения. — Ты меня днем напугала, — признается Надя. — Побледнела, глаза бессмысленные… После Аркадия это у тебя был первый мужчина? — Второй. У Нади округляются глаза. — Лопухина, а ты не слишком торопишься взять реванш? — Так получилось, — пожимает плечами Евгения. Она проговорилась, но не очень жалеет об этом. Правда, Надя — юрист и всю жизнь мечтала стать следователем. Мечта так и осталась мечтой, но добиваться признания она умеет… — Ты перестала мне доверять? — строго спрашивает она у Евгении. — Не ты одна, я тоже побоялась, что не так меня поймешь! Вон, думаю, она со своими поклонниками ходит, гуляет, а я — сразу в постель! Они опять начинают хохотать, но, отсмеявшись, Надя опять возвращается к теме. — Зубы не заговоришь! Начинай рассказывать с начала: кто он, как познакомились, где живет? Выслушав сбивчивый рассказ Евгении, она резюмирует: — Значит, этот Виктор невольно подтолкнул тебя к разводу? — Он невольно открыл мне глаза на жизнь. — Ты обираешься совмещать его и Алексея? Евгения хмурится. — Похоже, я была права: лучше в подобных случаях не откровенничать. Себе дороже! — Прости, — спохватывается Надя. — Это я от неожиданности. Привыкла рядом с тобой чувствовать себя… недочеловеком, что ли. Ты казалась неизмеримо выше меня в своей неискушенности, верности. Почти самозабвенности, и вдруг! — Упала на самое дно самого глубокого ущелья? — И не говори, один за другим! То ли она недоумевает, то ли восхищаться — и то, и другое Евгении неприятно. Ничто так не радует, как неприятности товарища, шутил Аркадий. Неужели и у них та же самая бесхитростная радость, а вовсе не дружеское сочувствие? А, может, дело вовсе не в том, как к её падению относится Надя, а в том, что в своих прегрешениях вообще приходится признаваться? — У тебя все на лице написано! — раньше смеялась Надя. — Свои чувства ты скрывать не умеешь. А теперь, когда Евгения так удачно учится их скрывать, Надя злится. Подруга, которую она знает много лет, вдруг открылась новой, неизвестно гранью. Но эта грань — как тонированные стекла в их автомобиле. Вроде, и окно, но за ним ничего не видно! Почему она не открыла дверь Алексею? Разве он её чем-нибудь обидел? "Не хочу я после Светки подбирать её объедки!" — мысленно декламирует Евгения и краснеет от собственной несправедливости. Говорить так нечестно… Ну хорошо, у неё вчера нравственные ориентиры сдвинулись. Хоть и не были они со Светланой близкие подругами, а все равно перед нею стыдно. Впервые в жизни услышать о себе — непорядочная! Нет, это чересчур! Неужели теперь до конца жизни она будет угрызаться муками совести? Надька давно спит сном младенца, а она все ворочается с боку на бок, и думает, думает… С Алексеем она не испытывала дискомфорта. Наверное, он неплохой человек. Но легкость, с которой он оставил Светлану… Взял, да и перешел из одной постели в другую. Как бы ни изменилась Евгения, но в этом случае она согласна с Козьмой Прутковым: "Раз солгавши, кто поверит?" "Все, хватит самоедства!" — приказывает себе Евгения и начинает всеми известными ей средствами призывать к себе сон: считать баранов, прыгающих через плетень, расслабляться по системе йогов, представлять себя на пляже… Какое-то из средств срабатывает и она засыпает. Утром Евгения с Надей делают зарядку. Критически оглядев в зеркале свои фигуры, они решают: — Пришло время вплотную заняться внешним видом! Евгения раньше не обращал внимания, что её фигура в последнее время как бы потеряла четкость. Так медленно оплывает, теряя свою форму, свеча. — Оплыла фигура, оплыла душа, — говорит вслух Евгения. — К чему ты это? — не понимает Надя. — К тому, что много лет я день за днем погружалась во что-то серое, амфорное. Ночи без любви, дни без интереса. Последний раз в театре я была… три года назад! — Мы были три года назад! — Вот видишь! Все, начинаем новую жизнь! — С чего, если не секрет? — Например, с езды на велосипеде. — А где мы возьмем велосипеды? — Сегодня же этим займемся. Не может быть, чтобы ни у кого из знакомых не было велосипеда… Потом, нужно наконец обратить внимание на своих детей. Я уже забыла, когда в последний раз по душам разговаривала с Никитой… Потом — наши бедные матери! Разве мы о них заботимся? Только тем и занимаемся, что подкидываем им детей… |