Онлайн книга «Шоу для завистницы»
— Я буду коньяк! И если можно, на брудершафт. — Вы будете вместе со всеми нами целоваться? — оживляется второй телохранитель. Наверное, он неплохо знает свое дело, если именно его Анатолий Викентьевич взял с собой. Нарочно нас не знакомят, но из разговора я слышу, что мужчины зовут его Вовой. Вова. Владимир. Двадцать два — двадцать три года. Высокий, худощавый, вес примерно семьдесят два… Не так уж много профессионалов-рукопашников живут в нашем городе… И тут меня осеняет: Владимир Горицкий. Двадцать семь лет, как и мне, просто он выглядит моложе. Горицкий улавливает мой заинтересованный взгляд и незаметно кивает: мол, правильно, угадала. Хороших бойцов набрал Найденов в свою гвардию. — Плохих не держим! — как сказал бы друг Сеня. — Какие-то вы все трое… — Я стараюсь подобрать верное слово. — Развязные? — подсказывает Найденов. — Отвязанные? — вносит лепту Вова. — Предвкушающие? — продолжает угадывать и Анатолий Викентьевич. — Слишком знающие, что ли. Может, я о чем-то не догадываюсь, так посвятите меня в суть дела, потому что ведете вы себя вовсе не по статусу. Даже при том что Анатолий Викентьевич официально начальник безопасности. С одной стороны, вроде мы все развлекаемся, а с другой — вы продолжаете быть на службе, вон минералкой балуетесь, а я что же — просто дама стола? Я нарочно повторяю найденовскую фразу. Михаил Иванович поощрительно улыбается мне и поясняет: — Время от времени мы устраиваем праздники ублажения пороков. — В каком смысле? — несколько пугаюсь я. — Идем предаваться греху азарта. — В казино? — Нет, в казино — это слишком серьезно. Вот скажите, вы когда-нибудь играли в игровых автоматах? — Конечно, играла. Еще в одноруких бандитов, — не без смущения признаюсь я. В черные дни нашей нищеты я позволяла себе бросать в автомат… немного, десять — пятнадцать монет под девизом: нет денег, и это не деньги. И что странно, иногда выигрывала. Мой тогдашний муж Женя, увидев дома не предусмотренные нашим бюджетом вкусности типа сырокопченой колбасы, спрашивал: — Опять играла? — Совсем немножко бросила. Подумала: а вдруг? Он хмурился и говорил: — Я боюсь, что ты пристрастишься. Это якобы труднее излечивается, чем наркомания. Сравнил! Наркотики и примитивный азарт. Я знала, когда нужно остановиться, и ни разу не проигрывала больше пятидесяти рублей. А вот Катя к автоматам даже не подходила. Хотя не так давно мы были с ней на рынке и я попросила ее подождать рядом, пока я «побросаю монетки». — Может, и ты попробуешь? — предложила я. — Нет! — шарахнулась Катя. — Я не умею вовремя останавливаться. И не контролирую степень собственного азарта… Тогда еще я не знала про наркотики, но теперь думаю, что и увлечение ими идет из одного: неумения вовремя останавливаться, невладения собственными эмоциями… — Вы как любите играть: на банкноты или на пятачки? — продолжает допытываться Михаил Иванович. — На пятачки! — признаюсь я. — Мне приятно слушать, как они звенят, падая в накопитель. — Наш человек! — кивает Найденов. Он что-то шепчет Вове. Тот кивает и, поднявшись из-за стола, направляется к выходу. На столе уже стоят холодные закуски, так что мы вполне можем перекусить. Я сразу подвигаю к себе заливной язык. Салаты, как всегда, предпочитаю с горячими закусками. — Горячее я попросил принести в темпе, — сообщает Анатолий Викентьевич, — а то их фирменное блюдо готовится не меньше часа. У нас ведь совсем другие планы? — Наскоро перекусить и заняться делами, — посмеивается Найденов. А я считала, что мы будем сидеть в ресторане долго, пить и есть, танцевать, то есть все как обычно. Ведь Михаил Иванович приглашал меня именно в ресторан… Мы не сразу замечаем, что к этому времени появляется оркестр, который начинает играть какую-то медленную мелодию. — Разрешите? — поднимается из-за стола Анатолий Викентьевич. — Пожалуйста! Я люблю танцевать. Если в свое время я бы не увлеклась карате, непременно стала бы заниматься бальными танцами. — И вы часто в командировках так развлекаетесь? — все же не могу не поинтересоваться я у своего партнера. Он медлит с ответом. — Ну не так чтобы часто. Понятно, откровенности от него ждать не приходится. — Но вам это не нравится? — Почему? Легкое пожатие плечами. — Тогда расскажите анекдот! — Почему — тогда? На его лбу появляется задумчивая складка. — Если предложенные мной темы у вас не вызывают энтузиазма, ведите разговор сами. — А это обязательно? — Обязательно, — утверждаю я. — А иначе чего бы мы с вами вышли подвигаться в пустом зале? Может, пообниматься на виду у всех? Анатолий Викентьевич тут же несколько отодвигается от меня. Я нарочито тяжело вздыхаю и замолкаю. Начбез говорит: — Знаете, почему у нас не может быть женщины-президента? — Почему? — Потому что женщины России в основном не любят друг друга. — Вот это уже лучше! — фыркаю я. — А еще? — Больше не помню, — честно признается он, но когда заканчивается музыка, незаметно с облегчением вздыхает. Вот так легко и просто можно отвадить от себя любого мужика. Когда опять начинает играть музыка, из-за стола подхватывается Михаил Иванович: — Разрешите? Мы выходим танцевать, я смотрю в его темно-синие глаза и тут же забываю, что и над ним хотела поприкалываться. Тем более что в отличие от своего главного телохранителя Найденов, что называется, за словом в карман не лезет. Но почему я только сейчас заметила, какие красивые у него глаза? Главное, мой любимый цвет. «Потому что раньше ты в них и не смотрела!» — подсказывает внутренний голос. Оказывается, чтобы прийти в себя, очнуться — надо на некоторое время сменить обстановку. Вот я приехала в Москву, пошла в ресторан с тремя мужчинами, и вдруг будто какой нарыв во мне лопнул. Задышала, стала по сторонам смотреть и, главное, видеть то, что у меня под носом происходит. Понятно, что это я сама над собой издеваюсь, но сколько же можно?! Я гоню от себя мысли и внутренний голос, который уже делает попытку напомнить мне, что будет завтра. А завтра я пойду к однофамилице своего сыночка на Малую Бронную. |