Онлайн книга «Кофейное сердце»
|
После этого случилось невероятное. Уверенным движением Валера повернул меня к себе и поцеловал. Прямо в губы! По-настоящему! Долго-долго! Я не знаю, сколько это длилось. Может, десять секунд, может двадцать, а может, минуту. Прервал нас писк Снежаночки: – Ой, как мило! Глянь-ка, Ники! Бармены влюбились! Отлепившись от Валеры, я увидела, как «Ники» твёрдым шагом идёт к выходу, туда, где ещё стояла его только что появившаяся подружка. Миг – и он хватает её за руку. Ещё миг – они оба исчезают. Вот и нет больше Никифора в моей жизни. Есть только работа… менеджер Валера… и взаимное смущение. После ухода Никифора Валера извинился за своё развязное поведение. Даже переспросил: ничего, мол, что я так вот взял и поцеловал? Я сказала, ничего. Сказала, что это был правильный способ поставить на место Никифора. Мы по-прежнему друзья, сказала я. Но до вечера и думать не могла ни о чём ином, кроме этого поцелуя. Сначала я думала, что целоваться с тем, в кого не влюблена, – это как-то неправильно. Потом – что, пожалуй, всё-таки можно. Потом – что Валера целуется лучше, чем Дёмин. А потом – что больше всего на свете мне хотелось бы повторить этот поцелуй… Несколько следующих дней я ложилась и просыпалась с воспоминанием о Валерином поцелуе. Я видела его во сне. Я тысячу раз прокручивала в своём сознании этот короткий фильм: вот Валера входит, вот обнимает, вот его лицо приближается к моему… Но в реальности второго поцелуя не предвиделось. Валера вёл себя, как будто ничего из ряда вон выходящего между нами не происходило. Я ужасно боялась, что он догадается, как мне понравилось целоваться, и поэтому тоже старалась держаться спокойно и холодно. В результате наша дружба, наше веселье, лёгкость и юмор, всегда витавшие в воздухе рядом с нами, начали испаряться. Появились отчуждённость, напряжение. И чем больше я от них страдала, тем больше старалась продемонстрировать равнодушие. А между тем от настоящего равнодушия к Валере я была уже ох как далека. Каждый вечер, оставшись одна в своей комнате, я открывала его страницу в социальной сети и рассматривала фотки. Как же классно он на них выглядел! Как игриво смотрел исподлобья! Как обаятельно улыбался! Как здорово выглядел с распущенными волосами, развевающимися по ветру! А ведь это был первый парень, кого я заметила в «Корице»! Это был тот, благодаря кому я сюда устроилась! Как же я раньше могла не понять, что он лучше Никифора?! Искреннее, мужественнее, ярче… Но как же мне подойти к нему? Ведь сама я никогда в жизни не решусь сделать первый шаг! Просто умру, если Греков ответит, что я не нравлюсь! А скорее всего так и есть… Или нет… Да какой там, конечно, не нравлюсь!.. А если… Да нет же!.. Но ведь он же целовал меня!.. Так это напоказ, ради Никифора… Решил ведь мне помочь… Так-то по дружбе!.. У него, наверно, девушка… Конечно! У него должна быть девушка!.. А что ж её не видно? Не приходит… Ну и что же. Не обязана… А если?.. Нет-нет-нет… Вот такими мыслями мучала я саму себя в течение следующей после поцелуя недели. А по прошествии этой недели пришла к выводу, что, если ничего не предпринять, второго поцелуя так и не случится. Но как я могла заставить Валеру поцеловать себя, не говоря ему прямо о своих чувствах? Под дулом пистолета приказать? Или, может, прикинуться утонувшей, чтоб Греков мне сделал искусственное дыхание? Единственным реальным вариантом было повторение спектакля перед Никифором. Если бы с первого раза до Дёмина не дошло… Но увы! Главная удача обернулась неудачей. Никифор сделал вывод, что он больше ничего для меня не значит, перестал приходить. Несколько дней я надеялась, что он появится снова. Но тщетно. Тогда я решилась… Через неделю после того, как Никифора наконец удалось отвадить, я позвонила ему сама. – Алё! – Дёма? Привет… – Женя, ты, что ль? – Я. – Ну, ничего себе! Признаюсь, не ожидал! Я тебя даже из телефонной книги уже убрал. Чем обязан? Соскучилась, что ли? – Ну, типа того. – А как же твой новый бойфренд? – Да он не бойфренд мне! – Приятно, что я не врала. – Он так… А ты это… Пришёл бы в кофейню… – Ага! – обрадовался Дёмин. – Значит, ты всё-таки поняла, что лучше меня уже никого не найдёшь! Что, не будешь больше кочевряжиться? Бросишь играть в недотрогу? – Угу. – И когда твоя смена теперь? Я сказала. Никифор пообещал нанести визит. В тот же день я пожаловалась Валерию, что «мой бывший» опять начал доставать меня и грозится прийти в кофейню. – Он кричал, что не верит, что я не люблю его, представляшь?! Выходит, наш спектакль не убедил его! Ты поможешь? – Ну, – вздохнул Валера, – я не знаю… Если он не верит, что ж поделаешь? Полицию придётся вызывать. – Может, если разыграть спектакль ещё раз, он поверит? Ну, Валерочка! Ну, пожалуйста! Мы же дружим! С грехом пополам я сумела вырвать у Грекова обещание вновь помочь мне, если Никифор опять появится. И когда он явился в тот день и час, что мы с ним условились, снова нажала на кнопку на телефоне. На этот раз Валера появился так же быстро. Вот только прежней игривости в его действиях видно не было. Подошёл он не торопясь и вместо того, чтоб, как в тот раз, начать меня обнимать, вяло облокотился на стойку и устало сказал Дёмину: – Слушай, пацан! Хватит Женьку преследовать. Ты надоел ей уже. – Чё?! – не понял Никифор. – А ты кто такой вообще? Кто тебя спрашивал? – А это неважно. – Неважно? Твоё мнение сопливое неважно! – Не хами! – А ты мне не указывай! – От девушки отвянь! – Ты что, ревнуешь? А, я вспомнил! Ты с ней целовался! Что, отшили, да? – Никто никого не отшил! – закричала я. События пошли не по моему плану. Надо было срочно развернуть их в нужном направлении. Сама не понимаю, как я осмелилась… – Он мой парень! – Эти слова я услышала как бы со стороны, словно сказала их не сама. – Мы с ним вместе! А ты третий-лишний! Никифор непонимающе нахмурился. Валера с удивлением повернулся ко мне лицом. А я, не раздумывая, схватила его разом за оба уха, притянула к себе и… …О, какое счастье! Наконец-то! Второй был ещё лучше первого!.. – Ты, что ли, больная? – прервал голос Дёмина моё сладкое забытьё. – Позвала меня затем, чтоб показать, как с ним целуешься? Вот дура идиотская! Никифор развернулся и ушёл. И едва за ним закрылась дверь, открыл рот Греков: |