Онлайн книга «Голливудские жены»
|
Божья хреновина! Ну как она может оставаться спокойной? «Э-эй! — крикнул он. А потом еще громче: — Эй! Эй!»С поклоном обхватил ее за талию и закружился с ней по комнате. Она вырвалась из его рук, сбежала за свой стол и, напуганная такой его бездумной выходкой, произнесла целую речь; это только проба, и она, вероятно, будет пробовать на роль других актеров, а потому ему не следует возлагать слишком большие надежды на то, что может обернуться разочарованием. Неужто она не понимает, что пробоваться на ведущую роль в престижном фильме — уже счастье, какого ему пока еще не выпадало. «Кто ваш агент?»— спросила она. Агент! Да кому нужны агенты? «Э… я, так сказать, в промежутке между агентами», — выговорил он, наконец. «Ах так! Объясните моей секретарше, как можно с вами связаться, и мы вам сообщим день». «Но когда все-таки?» «Через одну-две недели». «А сценарий мне можно взять с собой, чтобы подготовиться?» «Она даст вам страницы, над которыми вам следует поработать». Вот он и витал в облаках, хотя все еще понятия не имел, где им с Ангель ночевать. Чтобы черт взял Рэнди! Почему он не остался в Палм-Бич играть дальше в дочки-матери? А хороший агент ему нужен. Тот факт, что он пробуется на роль в фильме Нийла Грея, соблазнит любого стоящего агента подписать с ним контракт — сразу же. Он попробует самых крупных — Уильяма Морриса, Ай-си-эм, Сейди Ласаль. Его дряхлый «Понтиак», притулившийся в зоне запрещения стоянки, смахивал на кучу ржавеющего утиля. Как только он получит настоящие башли, сразу же заведет приличные колеса. «Капли», «Форд Меркюриэ», а то и «Ройс». Пожалуй, нет. «Ройс» не укладывается в его образ. Ему больше подойдет спортивная машина. Может, из этих, из итальянских, а то импортный «Ягуар XJS». Вот это тачка! Э-эй! Наконец-то дело у него на мази. Он будет звездой. Бадди открыл дверцу «Понтиака», забрался внутрь и несколько минут просто сидел, изнемогая от волнения. Два часа спустя он свалился с небес на землю. Почему-то ему казалось, что теперь, раз его пробуют, все изменится. Раз выпала полоса удачи, хороший игрок использует ее сполна. Поэтому он отправился в агентство Уильяма Морриса, ожидая немедленного успеха, а ушел всего лишь с «оставьте вашу фамилию и телефон» от регистраторши. В «Ай-си-эм» повторилось то же самое. А в приемной Сейди Ласаль чудовище в мини-юбке предложило ему прислать фотографии, автобиографию и список сыгранных ролей. Неужто дура безмозглая не могла понять, что перед ней новая звезда? Он вышел из здания на Кэнон в ярости, угрюмо забрался в «Понтиак», ветровое стекло которого теперь украшала штрафная квитанция. И вот тут-то он углядел на полу белую карточку. Быстро ее подняв, он прочел в центре: «Джейсон Суонкл», а в нижнем левом углу — «ИНТЕРЬЕРЫ», телефон и адрес. Ударом ноги Бадди завел дряхлую машину. Он ведь ничего не потеряет? Чистейшее безумие. Два дня с ней совершенно его вымотали, но едва Джина Джермейн позвонила, Нийл Грей примчался высунув язык. Он взвесил ситуацию глубоко логично, решил, что ей следует исчезнуть из его жизни, а затем решил, что лучший для этого способ оттрахаться от нее. Они занялись любовью на развратно-розовом стеганом покрывале ее кровати. А потом она повела его в развратно-розовую ванную комнату с ванной в форме сердца в окружении мехового ковра. После двух оргазмов он обливался потом, сердце стучало, как кузнечный молот. — Хватит! — сумел он прохрипеть, когда она снова принялась играть его вялым органом. — Тебя мне никогда не хватит! — прожурчала Джина, примериваясь, насколько далеко можно зайти на словах. Не очень. Нийл ведь умнее большинства мужчин, хотя стоит стащить штаны с любого, и у них словно половина мозга отнимается — плети что хочешь, они поверят. — Мне пора, — слабым голосом сказал Нийл. — Подготовка съемок — самый важный этап, а ты, моя красавица, заставляешь меня неглижировать моими обязанностями. — Понимаю, — сочувственно вздохнула она. — Но ведь нас соединило что-то особенное, необыкновенное, правда? Просто искры брызжут. Ну почему женщины всегда столько наворачивают вокруг самого простого траханья? — Да-да, — ответил он и, вспомнив Монтану, почувствовал, что бесконечно виноват. Сквозь жалюзи пробивались солнечные полоски, и он вдруг показался себе смешным и жалким — валяется на меховом ковре в аляповатой ванной Джины! Сердце поуспокоилось. Черт! Свидание с Джиной Джермейн, пожалуй, эквивалентно неделе усердных занятий в клубе здоровья. Он встал. — Если можно, я принял бы душ. Его акцент, совсем такой, как у Ричарда Бартона, приятно ее щекотал, однако по-настоящему на нее действовал его талант. — Все, что ты захочешь, — ответила она, дразняще потягиваясь. Ее тело действительно было одним из красивейших в Голливуде. И она это знала. Он встал под душ и вертел ручку, пока вода не обрела бодрящий холод. Когда он вышел, Джина уже прикрыла наготу кружевным бюстгальтером и французскими панталончиками. Она подала ему банную простыню. — Нийл, — произнесла она нежно, — мне надо кое в чем покаяться. — Что? — Он энергично вытерся, чувствуя себя освеженным, готовым вернуться к работе. — Ну-у… — Она замялась, словно боясь продолжать. — Что? — повторил он, беря шорты. — Когда мы были в Палм-Бич, я стащила из твоего чемодана «Людей улицы»и прочла. Он удивился. Джина не производила впечатления любительницы чтения. — Неужели? Голос ее зазвучал энергично, деловито, глуповатая боязливость исчезла без следа. — Нийл, я влюбилась в сценарий. И знаешь что? Роль Никки словно для меня написана — она идеально мне подходит. Он онемел. Никки! Невинная неиспорченная красота. Не тронутая жизнью прелестная юная девушка. Никки! Или Джина похабно шутит? — Видишь ли, — продолжала она с искренним увлечением, — с самого начала из меня сделали типаж. Глупые белокурые шлюшки с золотым сердцем — а это ведь совсем не я! — Она умолкла, переводя дух, а потом продолжала, и ее огромные груди трепетали от наплыва чувств. — Нийл! — заявила она театральным тоном. — Настоящая я — это Никки! Все видят Джину Джермейн, сексуальную кинозвезду. Но под этим внешним блеском прячется беззащитная девочка. Дитя жизни! Откуда, черт дери, она набралась таких фразочек? — Я хочу сняться в твоем фильме, — продолжала она, и ее круглые голубые глаза опасно выпучились. — Я должна, должна в нем сняться. Я — то, что для него нужно, и мне плевать, что бы там ни говорили. |