Книга Голливудские мужья, страница 106 – Джеки Коллинз

– За шоу – пять долларов, – проскрипела она, не успел он войти.

– Какое еще шоу?

– Хотите поглядеть – платите.

Он выудил из кармана десятку, но оказалось, что сдачи ему не видать.

– Две порции выпивки как минимум, – сообщила старая карга, дергая себя за когда-то алое платье, которое прикрывало увядшие груди.

Возле стойки сбежавший из тюрьмы бармен окинул его подозрительным взглядом.

Уэс взгромоздился на табурет и заказал пива. В подобных диковинных местах лучше заказывать то, что нельзя разбавить, – этому его научила жизнь.

Откуда ни возьмись рядом возникла женщина – лицо каменное, жутко выкрашенные под солому волосы, из-под псевдокожаной миниюбки выглядывают черные в сеточку чулки. Порывшись в сумочке, она достала сигарету, запихнула ее между губ и посмотрела на него якобы манящим взором.

– Огонек?

– Что?

– Прикурить не дадите?

Даже в самые тяжелые времена он не удостаивал таких красоток взглядом. Он услужливо достал массивную золотую зажигалку «Гуччи» – еще один подарок Силвер – и позволил женщине затянуться от сияющего пламени.

– Я ищу девушку, Юнити, – сказал он. – Кажется, она работает здесь.

– Кто сказал?

– Она сама.

– Когда?

– Недавно. Так работает она здесь или нет?

– Без понятия.

Перегнувшись через стойку, он обратился к бармену.

– У вас тут Юнити работает?

– А кто спрашивает?

– Мать честная! – выругался он. – Вы что здесь, в Джеймса Бонда играете? Работает она здесь или нет?

Бармен указал на дверь в тыльной стене.

– Вторая кабинка.

Отхлебнув пива, он соскользнул с табурета и открыл дверь – она вела в какой-то вонючий темный коридор. В стене были три близко расположенных друг к другу смотровых оконца, каждое затянуто тяжелой затемняющей шторкой. К последнему окошечку прильнул мужчина – он явно занимался тем, что принято делать без свидетелей. Стараясь не обращать на него внимания, Уэс остановился перед – по его подсчетам – второй кабинкой. Чтобы шторка поднялась, изволь бросить в прорезь два доллара. Заплатив, он стал ждать.

По ту сторону стекла появилась Юнити. Он едва узнал ее – это была совсем другая Юнити. Крохотное личико перемазано косметикой, очков а-ля Джон Леннон нет и в помине, а соломенный парик под Тину Тернер превращал ее в пугало.

На ней была блестящая красная юбка, сапоги из белого пластика, облегающая футболка.

Словно во сне, она начала все это снимать, представив ему на обозрение леопардовый пояс с подвязками и узенький бюстгальтер на болезненно худом тельце.

Он попытался привлечь ее внимание, сказать, что это он, и раздеваться не надо. Но стекло, понятное дело, было односторонним.

– Черт дери! – пробурчал он, глядя, как она стягивает с себя все остальное.

Черная шторка автоматически захлопнулась – двухминутное представление было окончено.

Выйдя наружу, он схватил бармена за руку.

– Я не хочу на нее смотреть, – заявил он. – Мне нужно с ней поговорить.

– С кем?

– С Юнити, с кем еще?

– Она освобождается в три.

– А мне надо сейчас.

Бармен прокашлялся, выплюнул на пол себе за спину мокроту.

– За отдельную плату.

– В вашей лавочке все за отдельную плату. Может, вы и за поссать деньги берете?

Попрепиравшись немного, они заключили финансовое соглашение, и бармен пошел ее позвать.

Юнити. Его соседка, девушка строгих нравов. Он-то думал, что она работает официанткой, а она, значит, с мужиками в гляделки играет.

Через несколько минут она появилась – надутая, поверх своих стриптизных шмоток напялила длинный шерстяной свитер.

– Помнишь меня? – спросил он.

Она смотрела на него с удивлением и вызовом. Прежде чем он успел что-то добавить, она выпалила:

– Деньги я истратила. Думала, что никогда тебя не увижу. И вообще я решила, что заслужила их – так меня отделали.

– Ты истратила мои деньги? – вскричал он гневно. Он вполне мог бы их ей подарить, но мысль о том, что она истратила их без спроса, привела его в ярость.

– Мне же надо было уехать! А что, я должна была там оставаться и ждать, когда они заявятся снова?

– Кто заявится снова?

– Твои дружки-наркоманы. Ты же не предупредил меня, что эти деньги – за наркотики.

– При чем тут наркотики?

– Ладно, не надо. Может, с виду я и дура, но кое-что понимаю.

– Говорю тебе, наркотики тут ни при чем.

Она пожала плечами.

– Мне какая разница? Все равно я их истратила, и ничего ты мне не сделаешь.

Она с вызовом смотрела ему прямо в глаза. Он покачал головой.

– Да ты просто воровка.

– А ты кто – бой-скаут?

– Тьфу!

– Все, можно идти? Мне, между прочим, надо на хлеб зарабатывать.

– Хороший способ нашла. Скидавать шмотье перед оравой онанистов.

– Конечно, травкой торговать куда лучше. Платят, поди, не так, как здесь?

Они попытались испепелить друг друга взглядами.

– Где Дворняга? – спросил он.

– У меня.

– Отдай.

– Еще чего.

– У меня он теперь будет жить в приличных условиях.

– Обойдешься. У меня останется.

Косенькая, в идиотском парике – чтоб ее! Сперла его деньги, не желает отдавать собаку… тысячу долларов захапала – и никаких угрызений совести!

– Зачем ты в этом сортире работаешь?

– Чтоб за квартиру платить.

– Я тебе дам за Дворнягу полсотни.

– Какие мы щедрые, – оскалилась она.

– Он все равно наполовину мой, – лицемерно заявил он о своих правах. Ему вдруг безумно захотелось получить собаку, когда-то принадлежавшую им обоим.

– Можешь подать на меня в суд.

То ли свое дело делал парик, то ли место действия – но Юнити была совершенно другим человеком. Да она часом не одурманенная?

– Чем колешься? – поинтересовался он.

– Катись ты!

Схватив ее за кисть, он закатал рукав ее свитера – она и глазом моргнуть не успела. И нашел, что искал – тоненькую линию свежих следов от уколов.