Онлайн книга «Голливудские мужья»
|
– Ладно тебе, подыграй чуть-чуть, – попросила она. – А потом сбацаем еще кое-что – тебе понравится. Она запела, поначалу на низких нотах – слышать себя без оглушительного аккомпанемента было непривычно. Милый — Тебе я сердце не хотела открывать Потому что… Милый — Всегда меня ты заставляешь ждать — Потому что… Милый — Ведь я люблю тебя, пойми Ведь я люблю тебя, пойми Ведь я люблю тебя, пойми Потому что… Милый — Голос ее зазвучал крепче, понесся к заоблачным высям. В ее пении было что-то среднее между Карли Саймон и менее утонченной Энни Леннокс из группы «Эуритмикс». Невинность сочеталась с какой-то мудростью, а в голосе слышалась благородная хрипотца. На Силвер Андерсон ее пение не было похоже вовсе, хотя она, безусловно, унаследовала талант матери – и добавила что-то свое. Даже Эдди с неохотой признал – сегодня она в порядке. – Песня – фигня, но поешь ты классно, – сказал он и тут же мощно сбацал на гитаре «Голубые замшевые туфли» из репертуара Пресли. Не нравятся Эдди ее медляки – не надо. Сама она знает их цену – вот что важно. – Давай еще разок, – велела она. – Я хочу эту песню записать, и чтобы без дураков. В постановке небродвейского театра, где появлялась Кларисса, роль ее любовника играл молодой актер. Естественно, у нее сразу возникло желание избавить его от скованности – хотя он жил с одной из ее лучших подруг. «Кэрол ни о чем не узнает, значит, и страдать не будет. А нам близость нужна для работы», – все разложила по полочкам Кларисса. Он слабо посопротивлялся, сдался и нашел это занятие таким привлекательным, что предложил совершать обряд каждый вечер – во благо публике. Кларисса согласилась. Когда Джек приехал в театр, ему сказали, что миссис Браунинг запрещает беспокоить ее перед началом спектакля. Категорически. – Думаю, для меня она сделает исключение, – уверенно сказал он. Войдя в небольшую гримерную со сценарием Хауэрда под мышкой, он застал следующую картину: Кларисса стояла, согнувшись вдвое и навалившись грудью на свой столик, а худощавый молодой актер, сверкая голыми ягодицами, обрабатывал ее сзади. Она увидела его в зеркале на туалетном столике – их взгляды встретились. Ее лицо не отражало никаких чувств. Не говоря ни слова, он бросил на пол сценарий и вышел. 60
– Должен заглянуть Куинн. – Лежа у кромки бассейна, Силвер с улыбкой потянулась. – Говорит, у него что-то важное. – Куинн – это твой… – Агент, – закончила она за него. – Толковый? – спросил Уэс, протягивая руку к открытой банке «кока-колы». – Будь он бестолковый, стала бы я его держать? Легко пожав плечами, он ответил вопросом на вопрос: – Я в ваших киношных делах хрен чего понимаю, но вроде бы лучший агент – Зеппо Уайт? – Ах… Зеппо. – Силвер кинула в рот белую виноградинку, причмокнула от удовольствия. – Когда я собиралась возвращаться в Америку, Зеппо Уайт даже не отвечал на мои звонки. – Теперь, небось, жалеет. – Naturellement. [11] Все крупные агенты жалеют. А Куинн тогда не испугался меня взять, и я этого никогда не забуду. Он один в меня безоговорочно верил. – Твои контракты он пересматривает каждый сезон? Внимательно посмотрев на него, она взяла со стеклянного блюда еще одну виноградинку. – Для человека, который ничего не смыслит в шоу-бизнесе, ты заметно поднахватался. – Я разговаривал с Чаком Нельсоном. Он подумывал о том, чтобы заключить контракт с Куинном. – И что, заключил? Уэс покачал головой. – Сказал, что идти к Куинну Лэттимору – значит, признавать свое поражение. – Хм-м… может, для Чака так оно и есть. Если от него отказалась Сейди Ласаль… – Кто это? – В Голливуде среди женщин – агент номер один. Она была моим агентом – давным-давно и далеко отсюда. Можешь не спрашивать – она тоже не отвечала на мои звонки, когда я была в отчаянном положении. – Отчаяние рождает презрение. – Еще бы! Через что я только не прошла. Она села, протянула руку к огромной соломенной шляпе. Глаза уже были укрыты от солнца большими плотно прилегающими очками. Она считала, что много солнца ее лицу ни к чему. Солнечные лучи сушат кожу, отсюда – преждевременные линии и морщины. На ее тело в розовом купальнике без тесемок и с высоким вырезом на бедрах ложился добротный загар. – Здорово, что в «Спрингсе» мне дали чуток передохнуть, – пробормотала она. – Раз я теперь свободная женщина, надо этим воспользоваться. Как только начнется работа, голову будет некогда поднять. – Значит, ты очень много работаешь. – Как собака! – воскликнула она, без сомнения в восторге от такого напряженного ритма. – А зачем? Она вытянула перед собой ногу. – Чтобы денежки зарабатывать, дорогой. Чтобы держаться на уровне, к которому ты очень, очень скоро привыкнешь. Засмеявшись, он поймал ее точеную лодыжку. – Уже привык. Она изогнулась, чуть подалась к нему. – Знаю. Роскошь затягивает, да? Пальцами он пробежался по ее ноге, дал им притормозить у низа живота и принялся плавно его поглаживать. – Приятно, – уведомила его она с легкой хрипотцой. Пальцы его забрались под ткань купальника. Она замурлыкала от удовольствия. Он уже был готов предпринять решительные действия, как появился Владимир. У Владимира выработалась привычка по возможности Уэса игнорировать. Русский управляющий решил для себя, что точно знает, кто такой Уэс Мани: уголовник, проныра и платный жеребец – в таком порядке. – Телефон, мадам, – объявил Владимир, протягивая ей аппарат. – Мисс Карвелл. Она взяла трубку. – Нора? Чем занимаешься? – С журналистами воюю, – сварливо буркнула та. – Все хотят больше знать об Уэсе. Если мы им чего-нибудь не скормим, они начнут копать по-настоящему. – Пусть копают, – бросила Силвер с вызовом. Потом повернулась к Уэсу. – У тебя есть что-нибудь жуткое, что надо скрывать, дорогой? Он указал на мощную выпуклость в своих плавках. – Только это. |