Книга Рок-звезда, страница 12 – Джеки Коллинз

Бобби часто смотрел на свое отражение в зеркале в мужском туалете. Когда его называли «Очаровательным малышом Бобби», то толщина как-то шла ему. А белая одежда подчеркивала африканское происхождение. В восемнадцать Бобби еще рос и стал похож на огромный надувной шар. Теперь бы его могли называть «толстый здоровяк Бобби».

Жизнь с Фанни не улучшала его положение. Эта женщина обожала готовить, причем жирное. Даже мускулистый Эрнест толстел с каждым днем.

Бобби понимал, что нужно бежать. Если он останется с Фанни и Эрнестом, то никогда не похудеет, и тогда Шарлин не заметит его.

У него зрели планы. Рокет, официант, дававший ему уроки выживания, пообещал сдать койку в своей комнате, поскольку второй квартирант уезжал. Бобби с готовностью согласился и дал залог за месяц вперед. Но, к сожалению, у Рокета всегда находилась причина для отказа, и все же Бобби настоял, что переедет в свой день рождения или потребует назад деньги. Рокет заверил, что все будет в порядке.

Придя в клуб, Бобби застал обычную суматошную подготовку к вечеру. По пятницам всегда было много посетителей. Все знаменитости собирались здесь, чтобы отдохнуть перед уик-эндом.

Бобби сразу же поспешил к шкафу, где проверил наличие салфеток, мыла, чистых полотенец и дешевых дезодорантов.

– Бобби, – позвал его менеджер.

– Слушаю, мистер Клайн, – всполошился Бобби. Он вечно боялся, что его выгонят, и его переезд от Фанни с Эрнестом сорвется.

– Сегодня ты отвечаешь за туалет на втором этаже, – сказал Николз Клайн, высокий тридцатилетний мужчина с густыми рыжими кудрями и орлиным носом. У него была репутация жеребца. Мистер Клайн часто запирался с женщинами в своем офисе. – Сеймур заболел. Справишься один?

– Конечно, сэр, – ответил Бобби, весь во внимании. Туалеты на втором этаже. Вот это да! Интересно, что произошло с Сеймуром? Он никогда не пропускал работу.

– Не вмешивайся, пусть делают, что хотят, – сказал Николз, пожирая глазами официантку.

«О Боже! Он положил глаз на Шарлин», – подумал Бобби. Она прошла, бросив:

– Добрый вечер, мистер Клайн, – и даже не заметила Бобби.

– Будет много знаменитостей: певцов, кинозвезд, людей из общества, ну ты понимаешь, – продолжал объяснять Николз. – Не лезь к ним. Только выполняй все просьбы, – он почесал грудь, на которой висело несколько золотых цепочек. – Никогда не пялься. Им это не нравится. И никаких автографов, даже для умирающей мамы из Небраски. Понял?

– Да, мистер Клайн.

– И если заметишь наркотики, не обращай внимания, – словно невзначай добавил менеджер. – Конечно, если будет шум, посылай за мной. И ничего не смей продавать сам. Одна жалоба, парень, и ты без работы, несмотря на весь трудовой стаж.

– Слушаюсь, сэр!

На секунду Бобби подумал, не сказать ли Николзу, что он тоже был когда-то известен, хотя и не настолько, как эти люди. Однако разум подсказал ему не делать этого. Во-первых, Николз никогда не поверит, а во-вторых, чего он добьется, если все узнают, чем закончилась его карьера?

Нет. Это секрет. После отъезда из Нашвилля он не пел и ничего не писал. Музыка осталась в прошлом.

Туалет, или дворец Сеймура, как это место называли в клубе, был великолепным сооружением с черным гранитным полом, мраморными умывальниками, блестящими писуарами и серебристыми стенами, на которых были расклеены фотографии Мерилин Монро в разных позах.

Николз протянул Бобби ключ от шкафа Сеймура. Там он нашел дорогие одеколоны, великолепные расчески, полбутылки курвуазье и пластиковый конверт с белым порошком, скорее всего, с кокаином, а также огромное количество разнообразных таблеток.

Бобби затолкал кокаин и таблетки в укромное место, взял то, что было нужно, и закрыл шкаф. Он мало общался с Сеймуром, пятидесятилетним негром небольшого роста, обожавшим поболтать со знаменитыми клиентами.

Приведя все в порядок, Бобби отправился на кухню, где служащие ужинали перед открытием клуба.

Рокет помахал ему, Бобби взял тарелку со спагетти у помощника повара и устроился рядом с официантом.

Рокет учился в актерской школе. Двадцатилетний итальянец с длинными сальными волосами обладал удивительно проникновенными глазами.

– Тебе сегодня повезло, – произнес он в нос – Будешь работать наверху?

– Да.

– Жаль, что ты не знал об этом раньше. А то бы приготовился, – он заговорил шепотом. – Мы оба могли бы неплохо заработать.

– Я готов, – сказал Бобби.

– Да нет, – возразил Рокет. – Ты меня не понял. В этих туалетах можно хорошо заработать. У всех полно денег. И они хотят потранжирить. Как ты думаешь, почему Сеймур никогда ни с кем не разговаривает? Он чувствует себя королем и зарабатывает состояние, – он обернулся, прежде чем продолжить. – Дай мне час. Если кто-нибудь меня прикроет, я все достану. А потом мы поделим доходы поровну.

Бобби не хотел продавать наркотики. Он отлично понимал, что до добра это не доведет. Кроме того, Николз Клайн уже предупредил его.

– Нет, – сказал он и покачал головой. – Это слишком опасно. Я не хочу рисковать работой.

– Ты вылетишь вон, если не дашь им то, что они просят, – многозначительно заявил Рокет. – Старик Сеймур долго там продержался, потому что отлично обслуживал клиентов. Если ты не справишься, то сразу вылетишь. Богачи такие противные.

Бобби вспомнил закрытый шкаф Сеймура. Наверное, в словах Рокета было разумное зерно.

– Давай, Бобби, нужно попытаться, – умолял Рокет, почувствовав слабинку. – Может, в нашем распоряжении только один день. Нужно попробовать.

Туалеты на втором этаже оказались иным миром. Бобби привык к переполненным общественным уборным с шумными посетителями, которые, в лучшем случае, оставляли ему чаевые от десяти центов до доллара. Сюда же приходили великолепно одетые кинозвезды, рок-певцы, спортивные знаменитости, продюсеры, модельеры, банкиры, иногда политики, режиссеры и другие люди, добившиеся славы.

Вспоминая слова Николза Клайна, Бобби старался не пялиться на них, но это давалось с трудом, здесь было слишком много известных лиц. Большинство из них входили и выходили, некоторые даже не оставляли чаевых. Другие же бросали десятку или двадцатку, словно мелочь. Джефферсон Лионакр, известный певец-негр, сунул ему в руку стодолларовую бумажку, а потом подмигнул и сказал:

– Сегодня говновоз, а завтра – знаменитость.

Бобби хотелось пожать ему руку. Какое название для песни! Но он больше ничего не писал.

«А почему бы и нет?» – спросил он себя. Бобби потерял детский голос, но все же умел сочинять. Почему бы не стать композитором, хотя бы для себя. Конечно, не в стиле «кантри», как заставлял его мистер Леон Ру, а в стиле блюзов. Эта музыка Бобби нравилась.

В последнее время он много слушал Джеймса Брауна и Арету Франклин. Эти двое знают, как петь.