Онлайн книга «Коллекционер женщин»
|
Василий Семенович предстал предо мной во всей красе: очень худой небритый мужчина непонятного возраста; руки за спиной; потухший взгляд… и самое страшное — выражение покорности на лице, во всей фигуре. — Здравствуйте. Садитесь… Сел. Уставился в стену. — Василий Семенович, мне необходимо поговорить с вами. Я Татьяна Александровна Иванова, частный детектив… — Подумалось: не частный детектив ему нужен, а хороший адвокат. — Чтобы вытащить вас отсюда, я должна услышать правду — понимаете, правду, а не то, что вы написали под диктовку майора Смолина. Голубков встрепенулся было, но сразу затих, ссутулился. — Расскажите мне, — мой голос прозвучал тихонько, жалобно (сама не ожидала). — Я же знаю: вы ни при чем, вашего соседа убил кто-то другой. Но мне нужны доказательства. Арестованный помолчал, пожевал губами, вздохнул. — Убил подсвечником, который после утопил в Волге! — просипел он еле слышно. Убил, значит? Подсвечником? Ну ладно! — А где взяли канделябр? Василий Семенович вопросительно посмотрел на меня: слово «канделябр» не было ему знакомо. — Ну а подсвечник — где он стоял? Голубков пожал плечами. — Не помню. Схватил — убил — утопил в Волге… Не помню… — А как выглядел канделябр, какой формы был, какого цвета? — Не знаю, не разглядывал. Схватил — убил… — Мой собеседник закашлялся и долго не мог остановиться. Наконец продолжил: — Я пришел занять еще денег… — Вы были должны Баргомистрову большую сумму? — Был. Должен. Пришел занять еще. Он денег не дал, а стал на меня кричать и угрожать. Я — сам не помню, как это получилось, — схватил подсвечник… Это я уже слышала. — Виктор стоял к вам лицом или спиной? — Не помню… Может, спиной, а может, лицом… Вы, девушка, отпустите меня. Я уже все сказал, все подписал. Отпустите, а? — арестованный умоляюще поднял на меня глаза. — Но ведь вы не убивали, Василий Семенович. Скажите мне правду. Вам нечего меня бояться. Как убедить этого забитого, запуганного человека? — Убивал, — упрямо заявил Голубков. — Подсвечником. Схватил — убил и… — А что вы сделали после того, как избавились от орудия убийства? — перебила я. — Напился. Пришел домой, сделал вид, что лег спать. На самом деле все слышал. Пришла жена. — Чья? — Трупа. — Так, дальше. — Увидела труп, подняла крик. Приехала милиция, стала ко мне стучаться, я не открыл. Потом открыл, мне дали по морде — для этой, как ее? — про… хви… хви… — Для профилактики. — Для нее, — согласился Василий Семенович. — И забрали. — Он вздохнул. — Сижу вот… Суд, говорят, скоро… Прошу учесть мое добровольное признание и снизить срок. Ну как тут не удержаться, чтобы не выругаться последними словами?! — Но ведь вас арестовали ни за что! — только и пролепетала я беспомощно. — За что, — апатично возразил Голубков. — Прошу учесть… и снизить… — Василий Семенович, кого вы покрываете? В его глазах промелькнуло нечто вроде удивления. Арестованный пожевал губами — и ничего не сказал. — Ведь там, у Баргомистрова, была женщина. Ну же, была? — Не знаю, — вяло произнес несчастный. — Я убил, потом утопил… — Да никого вы не убивали! — взорвалась я. Так. Спокойно. Терпение, Татьяна, его явно тебе не хватает! В дверь постучали. Я выглянула — и не смогла сдержать улыбки: у розовощекого юнца глаза сделались большими и круглыми, как дореформенные пятаки. От испуга и возмущения мальчик, видимо, потерял дар речи: он только замычал и принялся отчаянно жестикулировать. Язык глухонемых я, к сожалению, еще не выучила, поэтому Диме, который понял коллегу лучше меня, пришлось перевести: — Не надо громко кричать, Таня, — озабоченно предупредил мой «страж порядка». — Не забывай, что мы здесь нелегально. Неприятностей не оберешься! Все правильно. Я извинилась и пообещала впредь вести себя хорошо. Голубков — как оставила его, так и сидит: ссутулившись, лицом к стене; руки на коленях; глаза прикрыты. — Василий Семенович, милый вы мой, что же мне с вами делать? — Я придвинула свой табурет почти вплотную к его. — Кого вы боитесь? Смолина? Вас больше не тронут, ручаюсь. Молчание. — Да скажите же наконец правду! Наивный призыв. — О нашем разговоре никто не узнает, — добавила я. И подумала: если в этой камере не установлен «жучок». Опять выглянула в коридор. Оба стража стоят под дверью; при виде меня насторожились: в самом деле, что хорошего можно ждать от этой взбалмошной бабенки. — Дима, надо проверить камеру. — Проверял, — лаконично ответил мой спутник. — Прослушивающих устройств и скрытых камер не обнаружено. Ай да Дима! Вот молодец! Я поблагодарила, вернулась к арестованному. — Василий Семенович… — Села рядом. — Послушайте! Я стараюсь вам помочь… Никакой реакции. — …а вы упорно сопротивляетесь. Сами себя тянете в пропасть и не понимаете этого. Зачем брать вину на себя? От стены наверняка можно добиться бо?льшего. — Ну о чем вы думаете? Голубков повернул голову (при этом у него что-то скрипнуло, как в заржавевшем механизме), внимательно посмотрел на меня. Взгляд прояснился… Ну хоть что-то… Я невольно затаила дыхание. — Красивая ты баба. У меня такой не было. И все? Вот святая простота! Но не надо отчаиваться, Таня. — А какие были? — поинтересовалась я. — Жена была, — угрюмо сообщил Голубков. Пожал плечами и снова уставился в стену. — Давно она ушла от вас? «Вот пристала!» — небось подумал мужик, но только пробурчал что-то невразумительное. М-да… — И с тех пор — ни одной женщины? Горе свое водкой заливали? — Н-ну… м-м… Что уж тут церемониться? — Эту женщину знал ваш сосед, Баргомистров? Они были знакомы? — Не-э… — Арестованный для большей убедительности помотал головой. Нечесаная грива при этом не шелохнулась: как были, точно налакированные, «рога», так и остались. — Она хоть навещает вас здесь? — Не-э… — уныло повторил Василий Семенович. Значит, даму эту увидеть не удастся. И все-таки мне кажется (какое-то шестое чувство подсказывало), что «невинно убиенный» Виктор был хорошо знаком с «мадам Голубковой» (назовем ее так). Не эту ли сударыню покрывает арестованный? |