Онлайн книга «Коллекционер женщин»
|
…Успокоившись, Настя заговорила без приглашения — сразу наконец-то и без предисловий, на удивление твердым голосом: — Тринадцатого Таня приходила к Голубкову. Утром он занял у Виктора денег; ну, выпили, добавили… Весь день сидели. Ничего себе! — Потом Васька уснул, а Таня собралась домой: не караулить же его, пьяного… Оделась… — …надела перчатки, — дополнила я. — Да. Оделась, приоткрыла дверь… я так подробно — потому что сестра рассказывала… Таня приоткрыла дверь и увидела Ксеню — та к ней спиной стояла, ждала, когда Виктор ей откроет. Ну, Витя впустил ее… — Ксению Вадимовну, — уточнил Дима со своего места в темном углу. — Ну да. Но вы примите во внимание: Таня — она же… она с утра с Васькой… — Простите, перебью вас, Настя. При чем здесь Королева? — Ну как же, Ксеня пришла к Виктору, — затараторила моль (бледная или нет — в темноте не видно), — сестра их увидела; она была не совсем в себе… то есть совсем не в себе… то есть не очень трезвая… Ну и, знаете, вспомнилось всякое… Допустим. Значит, товарищ Баргомистров пал жертвой «воспоминаний». Интересно. — Честно говоря, я думал, что план отмщения был разработан до мельчайших деталей, — заявил «страж-невидимка». — Нет-нет, не было никакого плана. Таня говорила, что ей просто захотелось рассказать Вите про свою жизнь… Они так давно не виделись… Ах, как печально. Отчего-то «про жизнь» тянет рассказывать исключительно на пьяную голову. — И что же дальше? — Таня стояла за дверью. Голубков спал и ничего не слышал. Он ни в чем не виноват, конечно, но пусть лучше его осудят, чем мою сестру. Ну разумеется! Сестру-то жалко, а беспризорного алкоголика Ваську — нет. Кстати, а почему вездесущая Анастасия Игнатьевна ни словом не обмолвилась о визитах странной дамы к мистеру Голубкову? Тем более что теперь о «пропитой» супруге распространялась довольно долго. Впрочем, я про родственников Василия Семеновича спрашивала — о них мне и дали полный ответ. Ладно, теперь это уже неважно. — Итак, Татьяна Тимошенко терпеливо ждала, когда же наконец госпожа Королева соизволит покинуть гостеприимный дом Баргомистровых. — Было слышно, как Ксеня и Виктор опять выясняли отношения, — продолжала мадемуазель Белова. — Таня говорила — это ее совсем не интересовало… — И тем не менее она продолжала стоять и слушать. Вместо того чтобы спокойно отправиться домой и последовать примеру Голубкова: лечь спать. — Потом сестра увидела, что Ксеня вся в слезах… А может, их и не было, слезок, — сплошные домыслы. — …выбежала из квартиры Баргомистровых… То есть наконец-то убралась с глаз долой. — …Ну и вошла. Стоп! Неправда, милая леди. — Помнится, Ксения Вадимовна говорила, что она, уходя, хлопнула дверью. «Домохозяйка и гувернантка» покачала головой. — Нет. Замок был на предохранителе. — Ну хорошо. Пусть так. Ваша сестра вошла — и?.. — Таня говорила потом, что Баргомистров был зол как черт. А Королева утверждала: как собака. — Ну, удивился, конечно, откуда взялась бывшая жена. Но ведь Таня к нему — со всей душой!.. И с пьяными слезами. — Сестра стала рассказывать, как сложилась ее жизнь… вернее, совсем не сложилась… Про дочку сказала. Он рассердился еще больше: почему не сообщила о ее рождении… В общем, разговора не получилось. Было б удивительно, если бы случилось обратное. — Таня, в конце концов, тоже разозлилась и перестала себя контролировать… Ах, она, оказывается, до сих пор контролировала себя! — …ну и не удержалась. — Пристукнула бывшего любовника подсвечником, — уточнил Дима. Страж порядка вечно вклинивался в разговор, когда меньше всего этого ожидаешь. — Нет, друг мой, только обвинила во всех смертных грехах, — возразила я моей милиции. — Да, — подтвердила моль. — Что — да? — одновременно спросили мы с Димой. — Таня заявила, что во всех ее несчастьях виноват Виктор, что он сломал ей жизнь… ну и все такое. Но сестра же, сами понимаете, была… это самое… — Понимаем, — успокоила я. — Баргомистров сказал: «Иди домой, проспись, после поговорим». Или что-то в этом роде. И — Таня рассказывала — отвернулся, встал к ней спиной. Ну, сестра и… — На этот раз пристукнула, — удовлетворенно произнес Дима. — Виктор, конечно, не ожидал удара… Почему, интересно? Может, специально маковку подставил? Скажете же вы иной раз, сударыня!.. — В общем, муж Маргариты Вадимовны скончался на месте, и ваша сестра мгновенно протрезвела… — Не совсем… — Правильно. Иначе избавилась бы от канделябра. Кстати, Голубкову велено было нацарапать в «добровольном признании», что он сей компрометирующий предмет утопил. Почему же эта мысль не посетила Татьяну? Уж если она пришла в голову майору Смолину… — Кому? — Да есть такой… «обвинитель». — Таня, полегче, пожалуйста, — подал голос Дима. А я и забыла совсем, что Анатолий Алексевич есть непосредственное (ничего подобного — очень даже «посредственное») начальство «моей милиции». — Извини, Димочка. Не знала, что на святое замахнулась. — И, не давая стражу порядка времени для ответа, обратилась к мольке: — Итак, Настя, — мы отвлеклись, — почему же подсвечник не оказался в Волге? В углу обиженно засопели и затихли. — Не удалось, — объяснила мадемуазель Белова. — На набережной было много народу. В другом же месте избавиться от орудия убийства сумасшедшей даме даже в голову не пришло. — Настенька, неужели у нас во всем Тарасове только один водоем? — Таня была не в том состоянии… Вот вам… приходилось когда-нибудь лишать человека жизни? Хм… Девица перешла в наступление. Молодец! Ну, предположим. Ответа, впрочем, ей не требовалось. Моль продолжила: — Много вы при этом рассуждали? Не особенно. — И неужели никогда после убийства не испытывали растерянности? Милая моя, за кого ты меня принимаешь? По-твоему, я убиваю людей пачками? Конечно, только тем и занимаюсь… в свободное время. «Димка-невидимка» хмыкнул. |