Книга Верни мне любовь. Журналистка, страница 55 – Мария Ветрова

— Мариночка, иди сюда!.. — Я вздрогнула и едва не пролила напиток, с которым как раз двигалась в сторону одного из пустующих столов. Окликнувший меня голос принадлежал моей тезке — Марине Ивановне, возглавлявшей стаю юных сплетниц из отдела рекламы… Сама она юной не была уже довольно давно и успела настолько закоснеть в своем грехе, что большинство наших корреспондентов, заведующих и просто авторов старались не говорить с Мариной Ивановной даже о погоде… Иными словами, мне, учитывая ситуацию, здорово «повезло». Придумать на ходу причину, по которой я вдруг возжелала посидеть в полном одиночестве, да еще с чашкой кофе, я не сумела. И, сдавшись на милость судьбы, направилась к столику Марины Ивановны — в отличие от меня, просиявшей радостью охотника, узревшего дичь.

— Что-то ты бледненькая, — сообщила она для начала. И сама же выдвинула в этой связи вполне законченную версию: — Конечно, ничего удивительного, если учесть, что находишься под следствием…

— С чего вы взяли, что я нахожусь под следствием? — как можно спокойнее возразила я. — Под следствием находятся преступники, а таковых в нашем отделе на сегодняшний день не обнаружено!

— Ну да, ну да… — немедленно согласилась Марина Ивановна. — Я так хорошо понимаю, так понимаю… Кстати, ты должна знать: куда это исчез Григорий Константинович?..

Вот тварь! Больше всего на свете мне захотелось немедленно, не сходя с места выплеснуть ей в рожу остатки моего напитка, который я, оказывается, уже наполовину выдула, даже не ощутив его вкуса.

— Занят, должно быть, — ухмыльнулась я, взглянув в маленькие, горящие любознательностью глазки своей собеседницы и взяв себя в руки в очередной раз. Господи, ну неужели мне и впрямь придется подыскивать себе новое место работы?! Долго я подобный артобстрел наверняка не выдержу. Между тем надежды на то, что обстоятельства в ближайшие месяцы изменятся, с каждым днем оставалось все меньше — особенно если Оболенский снова упрется рогом относительно Кати Крымовой… Хотелось бы знать, почему он так вцепился в Катю и ее мать, почему так упорно не желает посвящать в эту ситуацию Потехина? Оставил ведь он в покое после первого же визита Милкиного киношника, между прочим вполне женатого человека?.. Почему-то по поводу калининской жены подозрения у Оболенского мелькнули. А по поводу режиссерской — нет…

Я задумалась, отключившись от болтовни Марины Ивановны, автоматически дохлебывая свой кофе. Действительно ли жена режиссера, с точки зрения Корнета, находится вне подозрений? Если тетя Валя и была в чем-то права — так это в том, что в истории с «дамой в шляпе» и впрямь присутствует некая театральность. Между тем супруга знаменитого Милкиного любовника — я это знала точно — была как раз актрисой. Пусть не театральной, но актрисой…

— Извините, мне пора! — Я поднялась из-за столика, очевидно прервав свою соседку на половине какой-то не услышанной мной фразы, потому что на ее физиономии проступили одновременно обида и разочарование. Но мне уже было все равно, какую именно очередную сплетню пустят по конторе на основе парочки фраз, вылетевших у меня в процессе общения с этой каргой: идея, посетившая мою головку, требовала воплощения. Времени до появления Оболенского, если он действительно явится вовремя, для ее реализации вполне хватало… Хотя бы раз за сегодняшний день мне повезло.

В известном смысле мне действительно повезло: супруга Владимира Константиновича сняла трубку сама, сразу после первого гудка.

— Да? — У нее был слегка задыхающийся голос, словно актриса долго мчалась к телефону бегом.

— Здравствуйте, — вежливо произнесла я и представилась, услышав в ответ тоже вежливое «Очень приятно», после чего сообщила о своем горячем желании сделать с ней интервью для нашей газеты.

— Как — прямо вот так, с порога?! — Удивление, прозвучавшее в ее голосе, меня насторожило.

— То есть? — поинтересовалась я в свою очередь. — Вас это удивляет?

— Конечно! — немедленно согласилась актриса. — Я, разумеется, понимаю, насколько нынешние папарацци информированы, но чтоб настолько…

— Что вы имеете в виду? — Мы с ней никак не могли понять друг друга.

— Только то, что даже муж не знает пока о моем приезде, — рассмеялась супруга режиссера. — Дома меня ждали не ранее чем через пару недель, никто не думал, что съемки завершатся так скоро…

До меня наконец начала доходить ситуация.

— Ну и ну, вот так совпадение! — Я тоже сочла необходимым хихикнуть. — Я и не знала, что вы были на съемках… Долго, видимо, да? И где, если не секрет?..

— Три месяца… — В ее голосе неожиданно прозвучала обида. — Странно, что вы не знали, об этом писали сразу в нескольких изданиях, тем более что за много лет это первый российско-польский фильм…

— И съемки проходили конечно же в Польше… — разочарованно произнесла я.

— Не только, частично в Германии… Вы что, уже начали меня интервьюировать?

— Простите меня, пожалуйста, — сказала я. — Конечно, я не собираюсь мучить вас, как вы выразились, прямо с порога. С вашего позволения, перезвоню через пару дней… Всего доброго!

Мое счастье, что Оболенский так никогда и не узнал, что мне пришло в голову его перепроверить. Наверняка обиделся бы на всю оставшуюся жизнь!

А в конторе он в тот день появился куда позже, чем обещал, в начале шестого вечера. Мое терпение иссякло минут за десять до появления бледного и хмурого Корнета в родной редакции. Еще пара минут — и я наверняка отправилась бы домой несолоно хлебавши. И кто знает, как бы в этом случае повернулась моя судьба и повернулась ли бы она как-нибудь вообще?..

— Извини… — Виталий возник за моей спиной как раз в ту секунду, когда я запирала свой кабинет. И, не дожидаясь ответа, тронул за плечо: — Пойдем?

— Куда?

— В кабинет к Грише… Мы приехали вместе, потому и задержался…

Я беспрекословно двинулась вслед за Оболенским в сторону приемной.

Мой бывший муж действительно находился в своей обители, — по-моему, еще более мрачный, чем Корнет. Судя по его небрежному кивку в мой адрес, Григ прекрасно знал, что Виталий отправился за мной. Никакого удивления или, скажем, волнения, как у меня, на его хмурой физиономии не просматривалось. Но вид в целом был какой-то уж очень утомленный.

Я вспомнила о загадочной акции, которую упоминал Виталий и которую они якобы осуществляли вместе, и невольно вздохнула. Количество тайн и загадок вокруг меня в последние недели явно превысило критическую массу… Так и не дождавшись особого приглашения, я самостоятельно уселась на самый дальний от Грига стул и вопросительно уставилась на Оболенского.

— Вот что, Мариша, — произнес он. — Давай-ка попробуем вместе вспомнить то, о чем ты говорила…

Григорий бросил в мою сторону короткий острый взгляд и тут же с безразличным видом уставился в окно. Вот чего бы мне не хотелось — так это подвергаться психологическим тестам в присутствии бывшего супруга… Но куда деваться? Если я сейчас не соглашусь, жить мне и дальше в изматывающей неизвестности, да еще под несмолкаемый зуд сплетничающих о нас обо всех языков… Хрен с ним, пусть тестирует! Но со своей стороны я решила не покидать кабинет Грига, прежде чем мне не удастся убедить Оболенского раскрыть карты Потехину…