Книга Аферистка, страница 35 – Кристина Грэн

— После ремонта я устрою там галерею в память о тете Меруле, — заявила я.

На следующий день футболист отправился вместе со мной на улицу Калле де Лоджио. Я сунула руку в пасть каменного льва, но там было пусто. Рассказ о ключе оказался всего лишь легендой. Ханси уже провел переговоры с руководителем итальянского футбольного клуба, который предложил ему за переход в его команду миллион швейцарских франков. Мой спутник находился в прекрасном расположении духа. Открыв ржавые ворота, мы направились по вымощенной дорожке к дому, похожему на умирающего в лучах послеполуденного солнца лебедя. Цокольная часть здания поросла мхом. В маленьком саду стоял фонтан, который уже давно не работал. Его каменные ангелы удивленно смотрели в небо. Лестницу, ведущую к террасе и черному ходу в дом, который когда-то был настоящим палаццо, покрывал густой слой голубиного помета. Ханси постучал по кладке:

— Крепкие стены.

— Ремонт этого здания обойдется в кругленькую сумму.

Впрочем, чего я ожидала? Неужели в Венеции можно найти пустующий дом, пригодный для жилья? Я села на ступеньку, которую еще не успели загадить голуби, и пригорюнилась. Я думала о печальной судьбе тети Мерулы и ее романтичного палаццо, которое мне вряд ли удастся отремонтировать.

Ханси обнял меня за плечи:

— Не надо грустить, не все так плохо. Мы справимся с этой сложной задачей, Фелиция.

— Мы?

— Ну да, мы приведем этот дом в порядок, и ты откроешь здесь галерею. Я профинансирую проект и стану совладельцем.

Нравится мне в футболистах их деловитость. Стоит положить перед их ногами мяч, как они тут же стараются ударить по нему и забить гол. Я вгляделась в симпатичное лицо милого, доверчивого Ханси.

— Я возьму тебя в долю, если пообещаешь мне не ходить в галерее в синей, красно-коричневой или белой обуви, — сказала я.

Сегодня на нем были синие мокасины, голубые джинсы и желтый пиджак. Итальянцы одеваются менее традиционно, чем немецкие мужчины, однако им редко изменяет вкус. Я попыталась загипнотизировать голубя и заставить его нагадить не на лестницу, а на желтый пиджак Ханси. Мой спутник был оскорблен, его раздутое, словно мыльный пузырь, самолюбие не терпело никаких колкостей. Он заявил, что каждая пара его туфель стоит не менее тысячи марок и превосходит по красоте мое так называемое палаццо, которое на самом деле представляет собой кучу голубиного дерьма.

Я сказала, что его речь так же пошла и вульгарна, как и его обувь. На мгновение мне показалось, что футболист сейчас повернется и уйдет, навсегда отказавшись от тщеславной мечты о княжне и галерее. Я проклинала себя за нетерпимость. Неужели я не могла промолчать? Мужская обувь для меня настоящая идея фикс. В это время начался дождь, сначала он едва капал, а затем хлынул ливень. Мы подбежали к двери, которая, конечно же, была заперта.

— А почему мы не можем войти в дом? — спросил Ханси, тряся обшитую деревом дверь.

— Потому что какой-то идиот из муниципалитета не желает отдавать мне ключ. Он заявляет, что мои бумаги еще не оформлены. Но между строк дает понять, что за миллион лир все двери передо мной распахнутся. Я могу рассчитывать даже на получение разрешения произвести ремонт исторического памятника, коим является мое палаццо. Этот город насквозь коррумпирован, разве ты не знаешь об этом?

Ханси что-то подсчитывал в уме.

— Это будет сто тысяч в переводе на марки, — наконец сказал он.

— Наверное. Я не считала. Ведь у меня все равно нет денег. Поэтому я даже ключ не смогу получить.

Ханси оставил дверь в покое и заглянул в окно сквозь щель в ставнях.

— Прежде чем мы пойдем к нотариусу и подпишем необходимые документы, мне хотелось бы осмотреть этот сарай изнутри.

Я замерзла и проголодалась, но у меня не было ни малейшего желания идти в один из типичных венецианских ресторанчиков, где туристов обслуживали толстые итальянки в фартуках. Мне хотелось посидеть в «Хэррис-баре», где посетителей обслуживали надменные официанты, прекрасно говорившие по-английски. И мы направились в бар, однако по дороге заблудились и промокли до нитки. Не хотела бы я жить в городе, где нельзя вызвать такси, когда идет дождь, а гондолы отчаливают от берега именно в тот момент, когда выходишь на набережную. Когда мы наконец добрались до бара, я заявила футболисту, что он должен забыть о Венеции.

— Я продам палаццо и на вырученные деньги куплю пиццерию в Мюнхене.

— Нет, ты не сделаешь этого, — возразил Ханси.

Я внимательно прочитала меню. Когда хочется есть, трудно сделать выбор, и я, как всегда, заказала слишком много. Официанты с презрением поглядывали на пиджак моего спутника до тех пор, пока один из них не узнал в нем известного футболиста. После этого нас стали обслуживать в «Хэррис-баре» как настоящих королей. Ханси купался в лучах славы. Ему это требовалось как воздух, он чувствовал себя глубоко несчастным, когда его никто не узнавал. Чтобы выделиться на фоне своих товарищей, ему необходимо обладать чем-нибудь особенным, например, галереей в Венеции. Ханси также мечтал похвастаться перед приятелями знакомством с настоящей княжной. Поэтому, пока я с наслаждением ела заказанные блюда, Ханси уговаривал меня принять от него сто тысяч марок как от партнера по бизнесу. Естественно, я должна была дать ему расписку.

Я согласилась не сразу, мне доставляло удовольствие наблюдать за тем, как крупная рыба трепыхается в моем садке. Еда в баре была вкусной, публика соответствовала качеству блюд и ценам. В конце обеда нас угостили граппой из дубовой бочки за счет заведения. Ханси поморщился от отвращения, он пил только пиво и шампанское.

— Ты принимаешь мое предложение? — спросил он.

Ханси вел себя за столом как свинья. Ни вкуса, ни хороших манер. Однако он обладал тем, чего не было у меня, — состоянием.

— Ну хорошо, — наконец ответила я. — Но я привыкла отделять личную жизнь от бизнеса. Никакого секса, ясно?

Ханси рассмеялся. Он смеялся очень громко. Впрочем, знаменитостям позволено нарушать правила приличия и привлекать к себе внимание.

— Никакой цветной обуви, никакого секса! Ну ты даешь, княжна! Не бойся, ты не в моем вкусе, я не трону тебя. Если честно, я бы и не посмотрел в твою сторону.

Я почти обиделась на него.

— Чем же я тебе не нравлюсь?

Ханси подмигнул светловолосой американке, сидевшей за соседним столиком вместе со своим спутником в надвинутой на лоб ковбойской шляпе. Это была довольно полная, уже увядающая красотка, похожая на ту, что увела у меня из-под носа Леонарда Коэна. Мужчины, как видно, отдают предпочтение крупным блондинкам с пышными формами. Ханси так и не ответил на вопрос. Он сказал только, что завтра передаст мне нужную сумму наличными. Ханси знал, что такое взятки и как их давать. Теперь он стал относиться ко мне слегка покровительственно и, не таясь, заигрывал с блондинкой. Мы обсудили финансовую сторону дела, вопрос о том, как будем делить прибыль, какую сумму вложим в ремонт, у какого нотариуса будем оформлять документы и когда откроем галерею. Договорились, что я возьму на себя художественное руководство проектом, а Ханси будет финансировать его. Футболист оказался романтиком с деловой жилкой. Однако я была совершенно уверена, что он в конце концов предпочтет потерять сто тысяч и замять дело, чтобы не выглядеть в глазах окружающих простофилей.