Книга Мужчины в нашей жизни, страница 52 – Анастасия Соловьева

— Гладью! — бросала я на ходу, торопливо чмокала своих пересмешников и убегала на работу.

В последние дни Лешка почти не ныл. Но именно теперь мне стало его по-настоящему жалко. Жалко до того, что я была почти готова прервать эксперимент.

Пока он капризничал, оскорбительно намекал на привилегированное положение, незаслуженно доставшееся мне в этой жизни, я действовала с хладнокровием естествоиспытателя. Но стоило ему сломаться… Потерянный, порой заискивающий, часто нетрезвый взгляд пронзал меня до самых глубин души.

Каждый раз, уходя из дома, я подавляла тяжелый вздох и целый рой смутно осознаваемых желаний.

На работе, впрочем, все быстро забывалось.

— Ты представляешь! — влетела в кабинет Валерия. — Ты представляешь, откуда взялся этот Анатолий Иванович?

— Откуда?

— Это же армейский друг Варенова, мужа Александры! Все у нас в стране по блату: было, есть и будет всегда! А я-то по простоте душевной удивлялась, зачем она такого дубаря на работу взяла.

— Он стажер. Не справится — всегда уволить можно.

— Слушай! Он мне вчера выложил всю подноготную.

— Неужели всю?

— Всю! Мы обедать вместе ходили. Он меня в «Болтай и жуй» пригласил. Видит, что я бьюсь с ним как рыба. Вроде как из чувства благодарности.

— Видите, хоть что-то хорошее. Хоть благодарность! Не совсем потерянный для мира товарищ.

— Да не-е… — на деревенский лад тянет Валерия Викторовна. — Он мужик неплохой… Неплохой, — добавляет она, подумав.

— А что за подноготная?

— А подноготная ихняя, вареновская.

По словам бестолкового Анатолия Ивановича, Варенов — муж Александры Николаевны — необыкновенный пройдоха и проныра. Кто в наше время остался в армии? Всем известно — одни дураки. Стажер даже на эту тему анекдот вспомнил.

«Учительница спрашивает на встрече выпускников:

— Иванов, ты кем стал?

— Бизнесменом.

— Молодец! Всегда хорошим мальчиком был, к знаниям стремился! Ну а ты-то, Петров, что? Знать ничего не хотел, учился на одни двойки.

— А я генерал! И сейчас знать ничего не хочу, но чтоб к утру было!»

К числу таких генералов и принадлежал Варенов. Не к генералам, правда, — к полковникам, но это все равно. Иные полковники лучше генералов устроены… Удачливый, ловкий. Такое умел местечко найти! Но что замечательно — как бы высоко Варенов ни взлетал, всегда помнил про Анатолия Ивановича. Благодаря ему наш стажер с ветерком прошагал по армейским дорогам. А то услали бы в Тмутаракань какую-нибудь. Оттуда потом и не выберешься.

Однако настал и для Варенова судный день. Не успел академию закончить — не нужен стал, отправили в отставку. Только Варенову — что? Разжился на прощание казенными капиталами — собственный бизнес открыл. Стройматериалами теперь торгует.

Анатолий Иванович тоже пробовал себя в вареновском бизнесе… В каком только качестве ни пробовал — ничего не получалось! Естественно, опуститься до такого, чтоб работать грузчиком или шофером, отставному полковнику в голову не приходило. А Варенов в один прекрасный день возьми да заяви:

— Пошел вон отсюда.

— Как так? — удивился Анатолий Иванович.

— Тут не армия! Денежки мои собственные, с чего я их стану в помойку выкидывать?

Анатолий Иванович слегка прошелся по адресу обидчика, точнее, по адресу его денежек. У Варенова в этой жизни есть абсолютно все, он даже собственный корабль имеет. А денежек у него по-прежнему куры не клюют.

Закончил бы наш стажер свою жизнь под забором, но Александра Николаевна посоветовала обратиться на биржу труда. На бирже Анатолий Иванович поступил на какие-то курсы. Учеба шла туго. Курсы пришлось оставить и продолжать свою профессиональную переподготовку у нас в офисе, под присмотром Валерии Викторовны.

Валерия радовалась, возмущалась и смущалась. Однако природная честность и прямота не позволили ей скрыть от меня самого главного:

— Наташа, мы его ничему не научим. Только время даром потратим и деньги.

— Пока учите, — пожала я плечами. — Варенова выйдет из отпуска, скажете ей.

Но тема Анатолия Ивановича нравится Валерии сама по себе, безотносительно к результатам. Она теперь часто заглядывает ко мне поболтать о своем, о самом заветном…

После ее заветного юные лица Насти и Лейлы кажутся особенно серьезными. И говорят они, наоборот, только о серьезном. Вот кто на самом деле подвержен комплексу отличниц!

— К сожалению, Лейла, придется переделывать. Ты воспользовалась не той шкалой…

— Но, Наталья Павловна! — В черных глазах Лейлы читается укор. — Вы же сами нам объясняли…

— Извини! — Услышав телефонный звонок, я мгновенно забыла о существующих в мире шкалах оценки и методиках проведения экспертного анализа. — Мы продолжим попозже.

Девушка почтительно вышла из кабинета, а я нажала кнопку «SEND» на телефоне с таким чувством, с каким самоубийцы спускают курок. День сегодня необыкновенный — день судебного разбирательства по делу о Лешкиной квартире.

И я не ошиблась в своих предчувствиях: Лешка действительно собирался расстрелять меня. За все! За то, что из множества выставленных на рынок квартир я предложила ему купить именно эту! За то, что из всех бесчисленных адвокатских контор я подписала контракт с самой убогой, беспомощной, голимой.

— Ты мне сам прислал ее адрес… — слабо возразила я.

Но Лешка не слушал:

— И надо было устраивать эту комедию с Глебом! Давно объяснила бы мне, кто он такой, сами бы обо всем договорились! В тысячу раз лучше, без всякого суда.

— Попробуйте договориться теперь…

— Хм! Теперь! Суд подтвердил его права на квартиру. Он не до такой степени придурок! Понятно, почему ты изо всех сил стремилась запихнуть мать в сумасшедший дом!

— Я стремилась?

— Чтобы в родительской квартире мне не досталось ни метра! Мать хотела объявить недееспособной, квартиру перевести на себя. А потом выйти замуж за Глеба — еще и той квартирой завладеть.

— Лешка!

— Что — Лешка? Лешка теперь бомж! Без определенного места жительства!

Лейла деликатно приоткрыла дверь — комплекс отличницы гнал ее исправлять допущенные ошибки. Спросила:

— Наталья Павловна, к вам можно?

Я покачала головой. Надо подумать, подвести итоги. Итак, мой эксперимент с треском провалился. Брат ни минуты не может находиться в тяжелых обстоятельствах. Горе не сделало его терпимее и мудрее. Каким ты был — таким ты и остался!

Господи, для чего я полезла в его жизнь? Что собиралась доказать, объяснить, продемонстрировать? Свое благородство? Обстоятельства сложились таким образом, что о благородстве и заикаться нельзя, дай бог отмыться от той грязи, которой Лешка только что меня окатил.