Онлайн книга «Очарованные»
|
Сразу после обеда он стал прощаться. – Пап, может быть, сыграем в бильярд? – Сын рискнул хвастнуть перед отцом настоящим бильярдом – первой своей серьезной покупкой. И это тоже дело Викиных рук, подумал Александр Васильевич, ведь бильярд – вещь необходимая все для того же мещанского модуса. Сытно отобедали – теперь можно и поиграть. – Давай одну партийку, – согласился Александр Васильевич. – А то ехать уже пора. Они поднялись на третий этаж. Здесь была устроена бильярдная. Посреди просторной комнаты с окнами на три стороны стоял бильярдный стол под зеленым сукном. Александр Васильевич разбил пирамиду – игра началась. Вскоре к ним пришла Вика с тремя бокалами и бутылкой марочного вина. Тихо присев на диванчик, она наблюдала за игрой. Когда Астерий старательно и долго целился, Викино лицо тоже напряженно застывало, а когда Астерий болезненно мазал, оно выражало крайнюю досаду, почти скорбь. Вика всеми фибрами души болела за Астерия, а Астерий всеми силами хотел выиграть. Играли молча. В тишине шары, звонко стукаясь друг о друга, гулко катались по зеленому полю и бились о борт. Астерий порывисто ходил вокруг стола и бледнел. Вика неподвижно сидела, затаив дыхание. Поддаться им, что ли? – скучно подумал Александр Васильевич, глядя в окна, за которыми на все три стороны открывался одинаковый пейзаж: газоны, клумбы, камни, беседки... Все было неподвижно, безлюдно, только, если присмотреться, можно различить там и сям среди кустов неприметные, словно тени, фигурки слуг. Вдали у реки строился новый большой коттедж, там одиноко стучал топор и медленно, как во сне, двигались пропыленные рабочие-узбеки. «Поддамся им и поеду скорее», – решил Александр Васильевич и неожиданно зло и быстро выиграл. – Пап?! – взмолился Астерий. – Ты больше не будешь играть? На него было жалко смотреть. – Нет, – усмехнулся Александр Васильевич и положил кий на стол. – Все сроки вышли, не могу. Не за то отец сына ругал, что играл, а за то, что отыгрывался. В следующий раз. А ты пока тренируйся... И вдруг в доме раздались шаги, легкие, стремительные. Шаги приближались. Кто-то быстро шел в бильярдную. Приближение было так неожиданно, так странно, почти страшно. Александр Васильевич глянул на Астерия. Астерий замер, прислушиваясь. Вика с бокалом вина тоже застыла. – Кто это? – поддавшись общему смятению, пробормотал Александр Васильевич. Ему не ответили. Прошла, казалось, вечность. Шаги все близились и гремели теперь по ступенькам. В какой-то момент показалось, что они вдруг затихли, оборвались... В бильярдной повисло томление. Шаги с новой силой загромыхали совсем уже рядом. Александр Васильевич нервно перевел дух и увидел Таню. – Здравствуй, мам, – проговорил Астерий. – Ты уже приехала? – Добрый день, Леонарда Юрьевна, – пролепетала Вика. А Александр Васильевич стоял как вкопанный и смотрел на Таню из той неправдоподобно далекой жизни, когда он был молод, бесшабашно весел, а впереди у него была неведомая и потому – заманчивая, счастливая жизнь. И рядом с ним тогда была Таня, которая так и осталась в том солнечном, таинственном прошлом. – Ну здравствуй, это я, – улыбнулась ему Таня и протянула руку. На заре их туманной юности Таня любила встречать его словами из песни Высоцкого. – Привет, Танюша. – Откуда что взялось?! Александр Васильевич неожиданно вспомнил, как он приветствовал ее иногда в первый год их совместной жизни. Он держал в руке ее узкую нежную ладошку и глядел на Таню: пепельные шелковистые волосы, живые зеленые глаза, точеные черты свежего, молодого лица. – Ты снова Таня? А Леонарда? – Ее больше нет. Таня подошла почти вплотную, ностальгически глядя ему в глаза: – И колдовства больше нет. Если бы ты, Саша, знал, сколько я перенесла за эти годы. Я тебе потом все расскажу. Как мне было одиноко. Я все время думала о тебе. Представляешь, иду по улице, а мне кажется – ты рядом. Я даже с тобой разговаривала. Ты знал об этом? Саше хотелось убрать ей со лба волосы, но он не решался. Они стояли, как когда-то давным-давно, посреди пустого рекламного отдела, где он в первый раз заговорил с ней о любви. – Я же говорил! – ликующе встрял Астерий. – Как мама переменилась! А ты мне, пап, не верил! Не верил ведь?!. Саша вдруг подумал о Лизе. Ему стало неловко. Нехорошо, что рядом были Астерий с Викой. Но Астерий радовался такой встрече родителей. Эта его радость на миг показалась Саше соучастием в грязном преступлении. – За встречу! Давайте же выпьем за такую счастливую встречу! – подсуетилась Вика. Она подскочила к ним с двумя полными бокалами вина. – За чудесную встречу после долгой разлуки! Вика с Таней смотрелись подружками, но Вика в своем офисном костюме теперь казалась Александру Васильевичу тяжелой и угловатой. Рядом с Таней она была какой-то стертой, неинтересной, пустой. Таня взяла бокал и задумчиво посмотрела в него, точно собираясь произнести тост, но вдруг, озорно подмигнув Саше, лихо выпила вино. Вика угодливо захохотала и захлопала в ладоши. Александру Васильевичу показалось, что сейчас закричат «горько!», и он, торопливо допив, заговорил, обращаясь к бывшей жене: – Я очень рад видеть тебя снова. Ты по-прежнему такая же. Время не властно над тобой. Нет-нет, хотя властно... – Он хотел сказать, что сегодняшняя Таня красивее, цельнее, неожиданнее той Тани, но сбился и запутался. Все радостно заржали. Таня счастливо хохотала, присела на край бильярдного стола, держа бокал, в который Вика поспешно налила вино. – Все хорошо, Саш, что хорошо кончается. – Мам! Пап! – метался в ажиотаже Астерий. – Давайте пройдем в беседку! Вик, распорядись же там! А потом можно съездить в одно место. Тут совсем рядом. Я знаю!.. На него не обращали внимания. – Вика!.. Лидия Алексеевна, ну где же вы?!. Таня тихо улыбалась Саше, и от ее взгляда исходил мягкий, теплый свет. Несмотря на всеобщий гам и нервозность, Таня говорила негромко, но Саша слышал ее странно отчетливо. – Для меня оказалось большим испытанием не видеть тебя. Я и сама не знала, Саш, насколько привязана к тебе. Представляешь, в мексиканской толчее я невольно искала похожих на тебя. И в Буэнос-Айресе, и в чилийской провинции... Мне так хотелось увидеть тебя. И представь, я находила похожих! У мулатов есть что-то общее с тобой... Не смейся! Они рассмеялись. Таня, такая изящная в тертых, с широким клешем джинсах и черной майке, сидела боком на бильярдном столе, болтала ногой в открытой босоножке и говорила, словно они с Сашей были одни. – Вернулась, все позади, слава богу, – повторял он... Только въехав в Москву, Александр Васильевич осознал, в каком сильнейшем угаре он находится. Руки дрожали, внимание расплывалось, он ехал на автопилоте, бессознательно маневрируя и тормозя на светофорах. |