Книга Война чувств, страница 48 – Наташа Колесникова

— Рассказать о растениях, Василий Григорьевич? — спросила она.

Панченко обнял ее, смачно поцеловал в губы.

— Свои, Маринка, будь естественной. Она и в оранжерее начальник, — сказал он Епифанову и снова повернулся к девушке. — Это Жорка, умница и вообще классный мужик. Ты знаешь, я уважаю таких.

— Привет, Жора, — с улыбкой сказала Марина, протягивая руку.

Епифанов с удовольствием пожал ее ладошку:

— Привет, Марина.

Панченко отказался от экскурсии: душно тут, велел Марине вместе с Настей протопить как следует баньку и приготовить все необходимое.

— Мне остаться?

— Нет, — после недолгой паузы сказал Панченко. — Настя обидится, а нам конфликты ни к чему. Останешься ночью.

На свежем воздухе легче дышалось, и хмель постепенно выветривался из головы. Сапоги у них оставались чистыми до птицефабрики, а за ней была целина, там-то и пригодилась резиновая обувка.

Зазвонил мобильник в кармане пиджака, Епифанов взял аппарат.

— Жора, этот козел Зеленин совсем не хочет даже разговаривать, понимаешь? — услышал он злой голос Палиашвили.

— Ладно, Вахтанг. Сами разберемся. Ты усилил контроль за магазинами?

— Обижаешь, Жора! Народ весь на пределе, но никого пока что не было. Ситуация полностью под контролем, это я тебе гарантирую, слушай!

— Хорошо. Если что — звони.

— Давай о главном, это и меня касается, — сказал Панченко. — Кто наехал?

— Да есть такой… Канарец…

— Знаю.

— С ним мог бы договориться Зеленин, кстати, муж подруги моей жены.

— Тоже знаю.

— Но — не хочет…

— Захочет.

— Каким образом?

— Завтра скажу. Слушай, Жора, смотри, вот здесь я думаю строить вторую птицефабрику. На дорогу и коммуникации не так уж много средств уйдет. Цех по разделке — вот он, просто расширим его. Вот так будет стоять корпус, но по — больше первого… может быть — раза в два больше.

— Сколько же времени займет строительство?

— Месяца три. Епифанов остановился, с удивлением уставился на Панченко:

— Я три месяца небольшие пивные заводики при каждом магазине пытаюсь организовать!

Панченко вздохнул, снисходительно усмехнулся:

— Эх, Жорка! Не верь козлам, которые трезвонят, что русские, а все мы в СССР были русскими, по крайней мере, для Запада, пьяницы и лентяи. Если можешь работать в два раза лучше, а тебе за это — вымпел и десять рублей к ста пятидесяти, — так кому это нужно? А если обозначить фронт работ, оплату, премию за скорость и надежность и штрафы за пьянство и халтуру, сделают так, как ни в одной стране мира не может быть. Ну, вспомни стройотряды — как пахали, и не пили ведь! И бабки приличные получали. А местные строители, что в это время делали? Отдыхали. Так что все дело в бабках, а они у нас есть. Причем, учти, это не ремонт кремлевских дворцов. Если напортачат — найду и заставлю бесплатно пахать до посинения.

— Ну что тут сказать?..

— На установку оборудования еще пара месяцев уйдет. Все будет из Бельгии, у меня с ними хорошие контакты, старая дружба. Технология их, корма наши, породы кур — наши. И значит, качество — тоже наше.

— Инкубатор тоже придется расширить.

— Я вот что думаю по этому поводу. Пристроить к нему с наружной стороны такой же, нет, больший блок, установить оборудование, подвести коммуникации, а потом сломать стенку и объединить их. Это называется — без остановки производства. А ты пока займись организацией фирменного магазина компании «Панченко энд Епифанов».

Под ногами чавкала грязь, с неба сыпался мелкий осенний дождь, но голову Епифанова прикрывала широкополая шляпа. Что-то невероятное было в этом и в то же время знакомое и приятное. Рядом с ним в резиновых сапогах стоял российский миллиардер — не олигарх, не светский лев, которые на поверку часто оказываются даже не шакалами, а гиенами, — нормальный русский мужик! Но — миллиардер. Билл Гейтс ходит в затрапезных джинсах, Люк Бессон — в драных свитерах, Говард Хьюз любил маскироваться под бедняка, и это нормально. Они — личности, которым плевать на все условности, они делают дело и зарабатывают на нем. Неужто Россия и вправду начинает выздоравливать и кончилась эра продажного чиновника, одетого от Гуччи, задрипанного политика в костюме от Версаче? Дебильного бандюка в прикиде от Армани? Если таких, как Панченко, будет больше, «цвет России» станет тем, что он и есть на самом деле — сборищем говнюков с шавками на руках, над которыми разве что посмеяться можно. А лучше — плюнуть.

— Все это замечательно, Вася, — сказал Епифанов. — Но где гарантии, что ты меня не кинешь потом, когда я раскручу тебя? Пойдет спрос — крупные супермаркеты кинутся к тебе. А я останусь при своих интересах.

— Жора, дорогой! — Панченко похлопал его по плечу. — Я проехал эту остановку давно. Кидают для чего? Для выгоды. А мне главное — работать с единомышленником, толковым и порядочным. Мне это нужно, интересно, понимаешь? Кажется, нашел такого. И даже если у нас будет убыток — я готов возместить его. Но разумеется, хочется получать прибыль. Не ради денег, а чтобы убедиться — верной дорогой идем, правильно соображаем.

— Слушай, Вася, о таком партнере только мечтать можно.

— Это верно. Но мечтать — глупо. Нужно работать, доказывать, на что ты способен как партнер. Ты доказал. В парники я тебя не поведу — далеко, и темно уже стало. Пошли домой. Ты как, освежился?

— Отлично себя чувствую.

— Значит, пришло время баньки. Не хочешь сказать, что с женой?

— И сам пока не знаю…

— Ну и ладно. Пошли. Настя уже нас ждет.

— Слушай, Вася, а как это все охраняется? Ведь местные хулиганы могут побить стекла оранжереи, да и вообще… народ у нас любит делать пакости богатым.

— Если народ нищий. А у меня вся деревня работает, вредить мне — значит самим себе. Кроме того, видел двухэтажное здание поодаль?

— Видел.

— Так вот, там двадцать человек, взвод профессионалов с автоматами, несут круглосуточное дежурство. Все законно. Это частная территория, имею право охранять ее. Местных не опасаюсь, но есть люди извне, которые хотели бы и на меня наехать. Ну, пусть попробуют.

— Да-а-а, — только и смог сказать Епифанов.

В предбаннике Епифанов не стал раздеваться догола, оставил на себе трусы. Панченко обнажился полностью. Прогулка по окрестностям птицефабрики на холодном, свежем воздухе выветрила остатки похмелья, и уже хотелось погреться. Ну а где это получится лучше, чем в парной? И когда парная покажется раем, как не после прогулки по холодным грязным лугам? Мысленно благодаря Панченко за столь мудрое решение, Епифанов ринулся в парную. А там уже все было как надо. Горячий влажный воздух, жаркие полки, чем выше, тем жарче. Аромат дубовых веников… Господи, хорошо-то как!