Книга Кругом одни соблазны, страница 26 – Марина Серова

Но это звучит так банально, так по-книжному, что не стоит произносить сейчас вслух. И я просто пожала плечами. Пусть сам со своей совестью договаривается.

Минут через пятнадцать в кабинет вернулся Киря. Весь его вид говорил о том, что ему приятно знакомство с таким человеком, как Таня Иванова, что он гордится этим знакомством. Нескромно, скажете? Ну и что. Я и сама горжусь немного.

Одним словом, Владимир Сергеевич был настроен на боевой лад:

— Ну и устроила ты кавардак, Танюша. Игорь Игоревич невольно вздрогнул, услышав мое имя. А Киря продолжил:

— Кое у кого руки на тебя чешутся. Главному подозреваемому отвод устроила. Стройную версию господина Бендера безжалостно растоптала. Артистка. Лев Германович как уж на сковородке вертится. Сейчас подгребет и личную благодарность тебе выразит. В данную минуту с твоим Харламовым вопрос решается.

— А я? — Поднял голову Ковалев.

— На вас ордер на арест выписывается. Надо отвечать за свои поступки. Сами должны понимать, не маленький.

— Я понимаю, — одними губами произнес Игорь Игоревич.

Прошли еще тяжких полчаса ожидания.

Вдруг дверь резко распахнулась, и на пороге возник высокий полный человек с солидным брюшком и аккуратно подстриженной бородкой.

Весь его решительный вид говорил о том, что сейчас будет буря или извержение вулкана. Очень сей достойный муж был зол на меня. Он критически осмотрел всех сидящих за столом и едко бросил:

— Развелось, понимаешь ли, в Тарасове Шерлоков Холмсов, да еще в юбках. Куда ни плюнь, в частного детектива угодишь. Работать не дают спокойно.

Всю эту тираду он произнес в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь.

Не любит Лев Германович, когда его шитые белыми нитками дела бомбят.

Я любезно улыбнулась и невинно спросила:

— Вы и есть тот самый знаменитый Бендер, который «висяки» как орехи щелкает?

Он, не обращая внимания на мою колкость, плюхнулся на стул и вальяжно развалился.

— Ну-с-с, — иронически произнес он, — и что у нас имеется? Как это вы сумели повергнуть ниц всех моих коллег? Рассказывайте, гениальный детектив.

Он извлек из кармана спичечный коробок, отломил от коробка щепку и беспардонно принялся выгребать из своих гнилых зубов прошлогоднее мясо (вероятно, именно это). Хорошо еще, что изящным холеным пальчиком в нос, величиной с картофелину средних размеров, не полез. А то бы у меня точно утренние тосты наружу бы запросились.

Этот хам вел себя так, словно это я была на допросе, я убила и вообще бог весть что еще натворила криминального. — Мне такой тон не понравился. Я, конечно же, ценю юмор, и вы это знаете, дорогой читатель. Но переступать рамки дозволенного, да еще в присутствии свидетеля, увольте. Мне очень захотелось врезать ему в челюсть, чтоб не зарывался, змей.

Но, увы, я находилась в приличном (к нему это не относится) обществе, к тому же в здании УВД и должна была вести себя соответствующе.

Я вздохнула поглубже — это помогает мне сосредоточиться.

— Лев Германович, наша коллега Татьяна Александровна откопала очень важного свидетеля по делу, которое вы ведете.

— Вел, многоуважаемый Владимир Сергеевич, поскольку дело уже передано в суд. И все там ясно, как божий день. А то, что эта дама, — он кивнул в мою сторону, — говорит, еще ничегошеньки не значит. Она же не видела дела? Нет, разумеется. А посему не в курсе, наверное, что экспертиза установила, что именно Харламов изнасиловал девочку… А то, что этот тип, — теперь он кивнул в сторону Ковалева, — подтасовал улики, ни о чем не говорит тоже. Испугался, бог ему судья. За это он ответит. А Харламов будет отвечать по закону за то, что он творил в нашем городе.

— Но позвольте, Лев Германович… Однако он не позволил. Из него, как из рога изобилия, лилось:

— А то, что он про таинственного посетителя плетет, так это не подтвердилось. Никто из соседей не видел никого, кто бы приходил к Ковалевым. Память у него, видите ли, отшибло. Ерунда. Полнейшая чушь.

— Вы, вероятно, не знакомы с работой Харламова…

Он вновь перебил меня:

— Успокойтесь, госпожа Иванова. Его величайший труд не доказывает его невиновность, а даже, наоборот, подчеркивает нездоровый интерес к информации такого рода. Мы, к сожалению, не смогли получить материал, который у него в компьютере хранился. Это большой минус. Однако то, что именно к этому моменту Харламов ни с того ни с сего диск переформатировал, говорит совсем не в его пользу. Сбой программы, видите ли, у него. А не другая ли причина? Что вы на это скажете, госпожа сыщица?

Во мне прямо-таки все кипело. Я уже ненавидела этого самодовольного индюка, этого беспардонного, беспринципного субчика, этого твердолобого бумагомарателя.

Когда ментов называют козлами, то имеют в виду именно таких бесчувственных пеньков, как Лев Германович. Я поняла, что он задумал. Пересматривать свое мнение он вовсе не собирался. Виновен, и все. Стену лбом не прошибешь, как говорится.

— А как же звонок, Лев Германович? — вкрадчиво спросила я.

— Какой звонок? — удивился Бендер.

— Ну, вы, надеюсь, показания Игоря Игоревича прочли?

— И что? Читал. Мало ли что можно наговорить. Человек напугался, что все подумают на него, подтасовал улики, а потом, чтобы оправдать свои действия, он и сочинил басню про звонок. Я правильно говорю, Игорь Игоревич?

Тот сидел бледный, потерянный. Я поняла, что он мне никак не может быть опорой. Обработает его этот словоблуд, и привет семье. Все мои старания пойдут прахом.

Зазвонил телефон. Киря снял трубку и, выслушав говорившего, отдал ее мне:

— Тебя, Таня.

Звонила Елена Петровна:

— Таня, мне очень жаль, но Харламова не удалось пока вытащить. Прокурор не согласился. Лев Германович сумел отстоять свое мнение. Выход один — искать настоящего преступника.

Бендер прекрасно понял по моему лицу, какую новость я услышала. Он ехидно улыбнулся и прокомментировал:

— Что и требовалось доказать.

Я не стала терять время, доказывая, что левша, хоть и переученный, такого преступления совершить не мог. Это все равно, что, к примеру, проткнуть пальцем бетонную плиту. Только себе дороже обойдется. Я вздохнула и поднялась. Здесь мне больше делать нечего.

Киря проводил меня до двери.

— Татьяна Александровна, можно попросить вас об одной услуге? — обратился ко мне Игорь Игоревич. Я повернулась и посмотрела на него вопросительно:

— Я слушаю вас.

— Таня, не могли бы вы сообщить обо всем случившемся моей жене и попросить у нее за меня прощения?