Онлайн книга «Бедная богатая девочка»
|
Но жизнь Бориса Ефимовича не всегда складывалась так благополучно. В семидесятых он с треском был отчислен из ординатуры и исключен из обязательного тогда комсомола из-за неоднократных попыток выехать в Израиль. В Израиль он так и не попал, перебивался случайными не приличествующими его выдающемуся уму заработками, потихоньку тайно занимался частной практикой, на досуге читал непопулярные в Советском Союзе книги по психоанализу, объявленному буржуазными выдумками. Правда, его телефон передавали друг другу невротические жены партийно-номенклатурных боссов и подпольных цеховиков, а принимал он только по рекомендации. К началу девяностых его имя произносилось пациентами с благоговейным шепотом: "Борис Ефимович - маг и кудесник, Борис Ефимович может все", а официальная медицина брезгливо морщилась и презрительно комментировала: "Шарлатан-недоучка", напоминая о том, что Гольдина вышибли из ординатуры. С тех пор Борис Ефимович получил множество дипломов различных западных школ, вступил в академии и научные сообщества, публиковал работы преимущественно в западных журналах, но у нас это почему-то игнорировалось с акцентом на не законченную двадцать с лишним лет назад ординатуру. Наверное, все-таки комплекс по этому поводу у Гольдина был, о чем свидетельствовали вставленные в рамочки и развешанные по стенам кабинета дипломы. Как будто он постоянно доказывал всем: посмотрите, какой же я недоучка, ведь у меня столько дипломов! Впрочем, светила официальной науки не посещали его кабинет, а больные и так взирали на него, как на живого бога. За все эти годы Гольдин успел несколько раз жениться, завести некоторое количество детей, оставить женам при разводе все, неоднократно уходя от них с чемоданами книг по психиатрии и психоанализу - единственное, на что жены не претендовали,- начать все сначала, пойматься в нежные лапки очередной искательницы денег и престижного мужа, разочароваться, благородно уйти, начать все сначала... Как бы то ни было, он всегда возвращался в старую квартиру в Трехпрудном переулке, к своей старенькой маме, которая давно уже оставила надежду поселиться на благословенных берегах реки Иордан, хотя сейчас это было так просто. Но не бросать же было любимого сыночка, такого беспомощного и так плохо приспособленного к жизни, даже ради Земли Обетованной! * * * Борис Ефимович встретил Симу преувеличенно радушно, долго жал ей руку своей мягкой лапкой, вертел ее, деликатно поддерживая за локоток (выше он не доставал), восхищенно охал и цокал языком, всем своим видом выражая крайнее удовольствие видеть Симу. Наконец он усадил ее в кресло, попросил секретаря принести кофе, достал бутылочку старого армянского коньяка. - Спасибо, я за рулем, - с сожалением отказалась Сима, она с удовольствием выпила бы рюмочку в такой промозглый день. - Жаль, и я не могу, - вздохнул Борис Ефимович, у меня еще больные. Но Симе показалось, что он просто стремится быть абсолютно синхронным собеседнику, возможно, чисто профессионально. - Как поживает ваша матушка? Язык не поворачивается назвать милую Мариночку Мариной Алексеевной! Ах, - он мечтательно закатил глазки, - а ведь, дитя мое, я чуть было за ней не приударил! - Мама в порядке, работает, заведует острым отделением, вежливо сказала Сима. Она уже чувствовала, что до цели своего посещения она доберется не скоро. - А вы ведь учились вместе, да? - Ну, недолго, в ординатуре; если вам мама говорила, меня оттуда вскоре отчислили, о чем я, впрочем, не особенно жалею. Тогда, надо сказать, переживал! Казалось, жизнь кончена, карьере конец, можно идти только в дворники. Но никогда не знаешь, чем все обернется. - Да уж, - неопределенно сказала Сима, прихлебывая кофе. - А батюшка ваш, Григорий, если не ошибаюсь, Александрович? - Я его не знаю, - честно выпалила Сима. Почему-то этому маленькому человечку хотелось говорить только правду. - Узнаю Мариночку, - вздохнул Борис Ефимович, - строгая, принципиальная и, между нами, очень гордая, очень упрямая. - Да уж, - более определенно сказала Сима: кому, как не ей, было это знать! - Слава богу, мои бывшие жены не столь тверды в своих решениях. Сколько раз они запрещали мне видеться с детьми, чтобы насолить мне, конечно, но всякий раз отступали. - А у вас много детей? - бестактно поинтересовалась Сима. - Лиза, на год вас помоложе, Миша, студент четвертого курса медицинского, и, разумеется, будущий психиатр, Аркаша, восьмиклассник, и Анечка, - его лицо расплылось в счастливой улыбке, - ей всего пять, она младшенькая, самая любимая. Разумеется, они от разных жен, с гордостью добавил он. Сима даже позавидовала, она с удовольствием присоединилась бы к его многочисленному выводку. Было сразу видно, что Борис Ефимович необычайно любвеобильный папаша. Эх, зря мать в свое время отвергла его ухаживания! - Ну, деточка, это все лирика, а что же привело вас ко мне? Надеюсь, не ваши личные проблемы? - Нет, слава богу, - поспешно сказала Сима, я вполне здорова. У меня проблема другого порядка. Дело в том, что я частный детектив. - Ах, что вы говорите, - восхищенно всплеснул ручками Борис Ефимович, от избытка чувств даже подпрыгнув в кресле. Знаете, я всегда мечтал познакомиться с настоящим детективом! Сима польщенно улыбнулась, странный доктор нравился ей все больше и больше. - Я веду расследование, - продолжила она, и оно касается одной из ваших пациенток. - Да что вы! И кого же вы имеете в виду? - заинтересованно спросил Гольдин. - Вы, наверное, слышали об убийстве Артемова? - Ну конечно! Я же много лет наблюдаю его дочь! Боже мой, какое горе, какой ужас! Бедная девочка потеряла мать, теперь отца... Где же в мире справедливость?! - патетически воскликнул он. - Кстати, мой секретарь несколько раз звонил ей, ведь девочка определенно нуждается в психиатрической помощи, но увы... Никто не отвечает. Честно говоря, я уже начал беспокоиться. Кроме того, лечение давало хорошие результаты, а теперь все может пойти насмарку. |