Онлайн книга «Курортные развлечения»
|
Бойков, не останавливаясь, направился к месту взрыва. На ходу он обратился к рослому светловолосому мужчине: — Что за бомба? — Пластиковая, крепилась с внутренней стороны двери. Срабатывала на размыкание. Бомба сама по себе достаточно профессионального класса. А установить ее мог любой школьник. Единственное: при использовании подобного рода взрывателей требуется точный расчет. А расчет простой — чем больше тротила, тем мощнее взрыв. В данном случае взрыв направленный — на входящего. Заговорил Геннадий: — Родственникам сообщили? — Да, Сергей к родителям поехал. Ребята все в шоке. — Найти бы этого «школьника» и повесить за уши на елку на всю оставшуюся жизнь. Артем, давай так. Бери этого деятеля на себя. Хочешь — через милицию или через своих. Завтра созвонимся. Все это время я молча соображала. Когда заминировали дверь? Я была твердо уверена, что свидетелей моего ночного переезда, кроме тети Насти, не было. Утром никто еще не знал о моем перемещении. То есть входящей-выходящей меня никто не видел. Еще вариант — побывать в моем прежнем номере и убедиться, что я там больше не живу. Практика открывания дверей отмычками мне хорошо знакома — сама использую по мере надобности. Но, опять же, нужно узнать новый номер. Самое разумное и, наверное, единственное объяснение — тетя Настя. Как говорится, язык и до Киева доведет, а уж болтушка тетя Настя еще дальше… Наконец мы дошли до места взрыва. Дверной проем светился большой дырой. Все вокруг было забрызгано ошметками штукатурки, оплавившегося пластика и обуглившейся древесины. Посреди места трагедии зияли огромные черные пятна. Вполне возможно, что эти последние, все, что осталось от нашего боцмана. Зрелище было отвратительное. Я представила, что в шесть сорок пять работники «Скорой помощи» могли соскребать с этого потемневшего пола Таню Иванову. Меня чуть не стошнило. Милиция, видно, находилась на этаже давно. Опрос всех свидетелей был окончен, и оставался, пожалуй, последний — я. Строгий пожилой подполковник запротоколировал все мои ответы. Ознакомившись с удостоверением детектива, он попросил дать личную оценку случившемуся. Я наивно пожала плечами, изображая полную растерянность. Меня отпустили довольно быстро, и я спустилась вниз. Хотелось вдохнуть свежего воздуха. Постепенно стали нарастать решительность и злоба. Очень конструктивная злость. Такое состояние часто помогает в работе. Один мой знакомый следователь всегда пытался меня убедить, что слепая злость толкает на ошибки и промахи. Чушь. Может быть, со слепой злобой так оно и есть, но это уже ярость. Я говорю о профессиональной трезвой злости. Когда ты четко знаешь, чего хочешь и почему. Так и сейчас. Я хотела довести начатое дело с кассетами до конца. А теперь к нему присоединилось и мое личное… Бойкову сейчас было не до меня, да это и к лучшему. К тому же он быстро уехал. Я снова поднялась на третий этаж и спокойно проникла во взорванный номер. Я оперативно переоделась в удобную для предстоящей работы одежду. На мне были джинсы, куртка, мягкие кроссовки и кемпель с длинным козырьком. Такой козырек мог достаточно хорошо скрыть лицо от любопытных окружающих. Нужные мне вещи я очень быстро упаковала в свою дорожную сумку. После чего постаралась незамеченной выскользнуть из гостиницы. У входа в здание, из которого я выходила, сидела на лавочке печальная тетя Настя. Взгляд бессменной дежурной был грустно-отрешенным, и я надеялась незаметно пройти мимо нее. Не удалось. Как бы опомнившись от тяжелого сна, Анастасия Наумовна (именно так ее и звали) заговорила со мной: — Да що ито, ну все несчастия нам на голови пали! А, Таничка? Що за напасти! На Свиточку прям глядить страшно — побелела вся. Да гди ж это видано, щоб на женщину стоко горя пало? Не далее как вчерась, постой… какой вчерась — сигодня инспекция приходила, как ее там, милиция, или полиция, нервы трепали. Электричества у нас, видите ли, много нагорает. Що там у них, не знаю, то ли себестоимость, затраты какие-то. А уж нонешний взрыв — уму непостижимо! Бандитство какое-то. — Милиции вы сказали про инспекцию? — А як же, казала, казала. — И что за полиция такая? — Да счетчики им, видите ли, не ндравются. Он меня аж запужал, прям, гутарит, що штрафы огромадные сделают, а то и вообще передадут в ведение кого-то другого. — А когда ушли эти налоговщики, не знаете? — Вот уж не можу сказать. Но в три часа их точно не было. Я днем бельем занималась, а апосля трех с этажа ни на шаг. — Подожди, подожди, теть Насть, давай подробно. Кого и когда ты встретила? — Подожжи, дай припомнить-то. Ты же в час уихала, так? Ну так мы с тобой распрощались, и я пошла белье принимать у прачки. Сегодня ж четвирг, вот, стало быть, смена белья. Потом я пришла за бумагами, сразу не взяла — пришлось вертаться. А на этаже этот, с бородой. — А кроме бороды, что запомнили? — Да за такой бородой и не разглядеть ничего, не борода, а помело. Вся такая торчит в разные стороны и цвета непонятного, прям рыжая какая-то, да что рыжая — красная. Я аж напугалась. И очки на ем черные. Вот… только борода да очки. И, кажется, портфель, как его… гладкий такой… — «Дипломат»? — Ну, в точности, он, «дипломат». — И что он вам сказал, этот рыжебородый в очках? — Он? Да это я ему казала, чего ж он тут ходит? Я ж всех жильцов в лицо знаю, а этого уж точно не запамятовала бы. — И что он? — Книжечку показал, красную с гербом. Корки прям толстенные. Буквавки на них такие желтенькие. Инспектор, налоговый, так и написано — ИНСПЕКТОР. Сказал, что по счетчику у нас показатели неверные — он проверил, и что затраты, или не знаю чего там, нам пересчитают. — Тетя Настя, а ведь счетчик в конце коридора находится, сразу за сорок второй комнатой, так? Тетя Настя чуть задумалась и выпалила: — Так это они, ироды, и взорвали, то есть он. Ну так точно. Никаких тут инспекторов ране не ходило, так и взрывов не було. — А как этот инспектор уходил, вы видели? — Да как попрощался, так и пошел по коридору к выходу. А мине как раз к прачке бежать надо было, белье принимать. Я взяла бумаги и сразу вниз спустилась. — И его не встретили? — Нет, как в воду канул. Да, я еще с документами возилась, он за это время и утек… — Да, теть Насть, а вы про мой переезд с кем говорили? Тетя Настя сделала глаза тарелками и, набрав побольше воздуху в легкие, выговорилась: — Да що ты, разе ж я не разумею, Таничка, да ни словичка не говорила. Как на духу, ни-ни! Никому я ничего… — Ну ладно, тетя Насть, я до аптечного ларька дойду. А то что-то нервы расшалились да и голова болит. — Так у мине цитрамон есь. Поможет. |