Книга Эльфы. Во власти тьмы, страница 12 – Джеймс Баркли

— Серрин, что же ты наделал!

— Одного они отпустили, — сказала Элисс. — Он не мог уйти далеко.

— Мы еще можем догнать его. Не дать ему сообщить о том, что случилось здесь, своим хозяевам в Исанденете.

Ауум перевел взгляд на три баржи, перегородившие реку поперек. У двух из них к корме были привязаны весельные лодки. У третьей ее не было.

— Он ушел значительно дальше, чем ты думаешь.

— Мы должны остановить его. Разве нет? — спросила Элисс.

— Это не поможет, — обронил Ауум, глядя на лес и чувствуя, как его охватывает отчаяние. — Лучше уж мы попробуем удержать Обращенных от повторения того, что произошло здесь. Хотя, Инисс свидетель, какая-то часть меня совсем не хочет мешать им.

Ауум выпрямился, и взгляд его упал на эльфов, собравшихся на опушке леса. Их скорбная молитва негромкой скороговоркой прокатилась по лесу, и именно она привлекла ТайГетен к месту кровавой расправы. И все то время, что Ауум со своими учениками осматривал сцену разыгравшейся бойни, они молились не переставая.

Ауум зашагал к ним, впервые вслушиваясь в напевные слова, и недоуменно нахмурился. Это была молитва об умерших. Но Обращенные не позволили себе и пальцем коснуться ни одного эльфа, так кто же тогда погиб? Ауум оглянулся на трупы, над которыми уже роились мухи после того, как дождь прекратился. Ведь не о своих же поработителях?

Поминальную службу, судя по его широким плечам и мускулистым рукам, вел аппосиец. Ауум опустился на колени рядом с ним, положив одну руку ему на плечо, а ладонь другой прижав к мокрой земле.

— Инисс благословляет вас. Он уготовил вам иную судьбу, чем быть рабами людей. Не нужно оплакивать их, кем бы они для вас ни стали.

Аппосиец повернул к нему голову, избегая, впрочем, его взгляда, и скосил глаза куда-то влево, на уровне плеча ТайГетен.

— Люди оскверняют лес даже после смерти, — сказал он. — Их кровь отравит нашу реку. Мы оплакиваем не их, а тех, кого это нападение обрекло на гибель.

— Это действительно так?

— За каждого из людей, лежащих здесь, умрут десять эльфов.

— Десять? — Ауум услышал, как за его спиной испуганно ахнула Элисс. — Мне очень жаль, что мы не успели остановить их.

Аппосиец кивнул. На опушке воцарилась тишина. Ауум осторожно взял его за подбородок и заставил поднять голову.

— Ты можешь посмотреть на меня, — мягко сказал он. — Я — не человек. Меня зовут Ауум. Я — архонт ТайГетен. А вы все свободны.

Но эльф покачал головой. У него было могучее телосложение, но рабство уже наложило на него свою печать, а морщины на лице и редеющие волосы преждевременно состарили его.

— Меня зовут Коэль. Я говорю от имени всех рабочих. Мы не можем быть свободными. Мы никогда не станем свободными.

Ауум откинулся назад — так он лучше видел глаза Коэля. Сто пятьдесят лет рабства превратили его волю в ничто, но в нем по-прежнему оставалось нечто такое, чего люди не смогли уничтожить.

— Вы возвращаетесь к своим хозяевам? — спросил Ауум.

Коэль кивнул и вновь опустил взгляд на землю.

— Но вы не можете так поступить! — Элисс шагнула вперед, и голос девушки прозвучал неестественно громко в предгрозовой тишине. — Вы свободны. Вы можете присоединиться к нам, и мы станем сражаться вместе. Освобождать ваших товарищей!

Коэль посмотрел на Ауума.

— Сначала надо сделать так, чтобы вам было кого освобождать.

— Скольких эльфов они убьют?

— Они убивают десятерых за каждого из тех, кто убегает от них. Вытаскивают из бараков и вешают на деревьях в Парке Туала. Эльфам вспарывают животы, чтобы рептилии, крысы и птицы пожирали их внутренности. Первыми убивают стариков, больных и слабых. Даже те из нас, кто не видит их тела, могут обонять их. Поэтому больше никто не пытается бежать. Мы не можем себе этого позволить.

— Что же вы тогда делаете? — спросил Ауум, жестом останавливая Элисс, которая уже была готова разразиться очередной гневной речью. — Как вы сражаетесь за свою свободу?

Коэль пожал плечами.

— Мы ждем вас, ТайГетен. Только вы можете нас спасти.

Еще никогда Ауум не чувствовал себя таким пристыженным. Собираясь с мыслями, он понурил голову, а потом выпрямился, чтобы обвести взглядом всю бригаду рабов.

— Ваша честь и ваша сила обезоружили меня. Вы — причина того, почему ТайГетен день и ночь борются за то, чтобы избавить Калайус от присутствия людей. Ни один эльф не сложит оружия, пока с захватчиками не будет покончено. Ваша задача — дожить до этого времени. Наш долг — освободить вас. Вы заручились уважением ТайГетен. Я даю вам слово, что мы будем бороться за вашу свободу до тех пор, пока Шорт не заберет нас к себе.

— Но сегодня у нас есть возможность помочь вам. Малаар, Элисс, разводите костры и готовьте горячую еду. Обыщите баржи или добудьте мясо для наших друзей на охоте. Коэль, пройдемся со мной. Мне нужно поговорить с тобой.

Во время прогулки Коэль говорил, а Ауум смиренно слушал.

— В самом начале у нас была только надежда. Мы уповали на то, что людей одолеет скука и они потеряют бдительность. Мы надеялись, что нас освободят ТайГетен. Особенно учитывая, что наказание за сопротивление было очень суровым. Истормун — вот кто настоящий ублюдок. Мы ждали, что он подохнет, потому что было совершенно ясно — без него вся операция пойдет прахом. Но он не умирал, а лишь еще больше становился похожим на скелет. И преисполнялся злобы. Я не знаю, что он собою представляет, но он — не человек. Я бы посоветовал вам убить его, потому что это решило бы все проблемы, но он неприкасаем. Он слишком силен и могуществен, даже для ТайГетен.

— В некотором смысле люди очень умны, хотя им помогают сами эльфы. Cascargs. Предатели. Те, кто доносит на своих соплеменников. Несмотря на то что они загнали нас в угол, то есть тех, кого еще не убили, они по-прежнему обыскивают каждое здание, выискивая потайные убежища.

— Они изолировали те кланы, которые им не нужны — иксийцев, гиалан, орранов, сефан — и убили их. Нам удалось спасти кое-кого, но их оказалось слишком мало. Мы были совершенно беспомощны.

— Я помню крики и плач. А тебе известно, что я не помню, сколько это продолжалось? Нас перегоняли с места на место, словно стадо свиней. Они разделяли нас, понимаешь? Это было очень умно с их стороны. Они решали, какую работу мы способны выполнять. Потому что от этого зависело, будем ли мы жить дальше… точнее, существовать.

— Я ненавижу каждую жилочку в их телах; я призываю Шорта обрушить на них свой гнев. Но мне ничего не остается, кроме как воздать должное их организованности и попыткам разобщить нас, какими бы ущербными они ни казались. Смешно, если подумать. Они ведь так и не поняли, что мы сами постарались разделиться, причем без их помощи, верно?

— Каждая группа эльфов получила свою собственную тюрьму. Они намеренно смешали кланы, чтобы не допустить объединения представителей одного клана, и приложили все усилия к тому, чтобы мы не виделись друг с другом, не говоря уже о том, чтобы общаться. Сначала мы должны были расчистить место. Мы знаем, что одних определили в старый квартал Солт, а других — в Муравейник. Третьим повезло, и они остались в Грансе. Нам пришлось сравнять с землей старые верфи, потому что они располагались слишком близко к пристаням и баржам, поднимавшимся вверх по реке туда, где валили лес.