Книга Королева, страница 14 – Шарон Сэйл

Именно в том-то и заключалась дилемма, которую никак не могла решить Квин: стоять ей у окна, восторгаясь широченными плечами, накачанным прессом и рельефными мышцами Боннера, или лучше отвернуться и не мучить себя?

— Не мучить! — приказала она себе, но так и не сдвинулась с места. Внутри у нее все сжалось и по всему ее телу разлилась жаркая истома.

— Будь ты проклят, Боннер. Будь проклят?

Но Коди не слышал ее, а если бы и услышал, то наверняка очень удивился бы, что она вообще замечает его. Поскольку каждый раз, случайно натыкаясь на Квин, он делал шаг в сторону, соблюдая дистанцию, на которой ему велено было держаться. А что еще ему оставалось делать? В конце концов, так было лучше для него самого, ибо в противном случае он то и дело думал бы о ее коже, такой нежной, что сквозь нее видно было каждую пульсирующую жилку. Или мечтал бы о ее теле, таком теплом, манящем… А то запустил бы пальцы в ее волосы, прильнул к ее красивому рту, чтобы утолить свою страсть и свою злость, которые почти не покидали его. Нет, гораздо мудрее соблюдать дистанцию.

Впрочем, такое положение дел отнюдь не способствовало утолению разгоравшегося в нем желания. Коди, правда, считал свое вожделение нормальной реакцией мужчины, у которого долгое время не было женщины. Но скорее всего желание возникло потому, что она была единственной женщиной в его окружении. Надо просто почаще напоминать себе, что она для него запретный плод, и тогда он обуздает себя и успокоится.

Квин увидела, как в штабель было положено последнее полено и Коди натянул на себя рубашку. Затем он, расстегнув ремень, принялся заправлять ее в джинсы. Она попыталась отвести взгляд от черных завитков на его груди, дорожка которых разрезала живот надвое и исчезала под одеждой, но увы… Только когда он полностью оделся, Квин отошла от окна.

— О Господи! — прошептала она и, склонившись над раковиной, подставила свое пылающее лицо под холодную воду. Но и холодная вода не остудила ее горячей головы. — Надо поскорее убраться отсюда, — сказала Квин. — Я не могу… Нет, такого со мной не случится!

Дверь с шумом распахнулась, и все четверо Боннеров ворвались на кухню.

— Квин! Ты видела? Мы запасли столько дров! Теперь зимой у нас будет тепло. Когда пойдет снег, я научу тебя разводить огонь. Я был бойскаутом и знаю, как это делается.

Это заявление Уилла ошеломило Квин. Она закрыла лицо полотенцем, делая вид, что вытирает его. Ей не хотелось, чтобы они прочитали все по ее глазам: к тому времени, когда повалит снег, ее здесь уже не будет. Но что почувствуют дети, когда еще одна женщина покинет их? Боже, как она влипла!

— Квини, я проголодался. Может, ты нас покормишь? Я так много работал.

Просьба Джей-Джея пришлась весьма кстати: готовя еду, она без труда скроет переполнявшие ее чувства.

— Что ж, так и быть, — кивнула она, отбросив полотенце и поворачиваясь к холодильнику. Может, ей удастся унять жар, если она сунет голову в холодильник и некоторое время подержит ее там, делая вид, что ищет продукты?

— Сын, ее зовут Квин, не Квини. Пора бы уже запомнить.

По взаимному согласию они решили больше не называть ее тетей, ведь теперь она считалась няней. Оставалось только правильно произносить имя, но Джей-Джей решительно стоял на своем, несмотря на многократные замечания. Мальчик спокойно заметил:

— А мне больше нравится имя Квини. Так лучше звучит. Если бы у меня была собака, то я назвал бы ее Квини.

Квин громко рассмеялась.

У Коди перехватило дыхание. Радостный смех совершенно преобразил ее.

Да она же настоящая красавица!

— Чудесно, — успокоившись, сказала она. — Лучше уж быть названной, как собака, чем…

Квин осеклась, не желая дальше развивать свою мысль, но Донни тут же спросил:

— Откуда у тебя такое имя? Я такого никогда не слышал.

В свои тринадцать мальчик еще не научился быть дипломатом.

— Ты что, королева? — подхватил Уилл. Смущенная и испуганная, Квин [1] медлила с ответом. Коди готов был сквозь землю провалиться, лишь бы прекратить разговор на эту тему.

— Идите за мной, мальчики, — приказал он. — Не стоит допытываться, откуда…

— Ничего, — добродушно отозвалась Квин. — Не такой уж это секрет. Просто… случилось так… — Она вздохнула и начала снова: — У нас у всех, я бы сказала, своеобразные имена.

— У кого «у нас»? — с интересом спросил Коди, считавший ее единственной дочерью в семье.

— У всех женщин семейства Хьюстон.

— У всех? А сколько женщин в вашем семействе? — Коди тотчас представил себе рыжеволосых красавиц, похожих на Квин… и с таким же нравом. Бр-р-р! Он даже вздрогнул.

— Вместе со мной трое. Мне скоро исполнится двадцать девять. Я на четыре года старше Лаки [2] , самой младшей. А есть еще и средняя — Даймонд [3] .

— Вау! — закричал Донни, хлопнув себя ладонями по коленям. — Потрясающие имена! Кто вас так назвал?

— Отец.

— Тот, который умер, — добавил Уилл, беря ее за руку. Квин улыбнулась и взъерошила ему волосы.

— Правильно: тот, который умер.

— А разве у вас не было мамы? — спросил Джей-Джей.

— Была, но очень давно. Я почти не помню ее. Она умерла, когда мне было три года. А потом Джонни привел другую женщину, и появилась Даймонд. После того как отец женился, родилась Лаки.

— Значит, ты жила с мачехой, — протянул Донни.

— Недолго. Однажды она собрала свои вещи и ушла. Ди и Лаки были тогда совсем маленькими. Они ее не помнят, а я помню, прекрасно помню.

По ледяному тону, каким она говорила о мачехе, Коди понял, что с той женщиной связаны не лучшие воспоминания.

— И кто же о вас заботился? — удивился Джей-Джей. Уж он-то знал, как это страшно — остаться без матери.

— Я, — ответила Квин.

«Господи!» — мысленно ужаснулся Коди.

— Твой отец был шахтером, как и все остальные в Кредл-Крике, о котором ты мне рассказывала?

Вопрос, который задал Уилл, прозвучал столь невинно, что она без утайки ответила:

— Нет.

Коди решил, что она этим и ограничится, а потому отвлекся и едва расслышал продолжение.

— Он был картежником.

Квин продолжала исследовать содержимое холодильника.

— Кому сандвичи с ростбифом, а кому с ветчиной?

Мальчики тут же переключили внимание на еду, но в голове Коди ее последняя фраза породила самые разные мысли.