Книга Ставка на любовь, страница 74 – Шарон Сэйл

— Ники, у тебя было очко! Зачем ты солгал ей?

— Неужели ты думаешь, что я хочу вернуть ее таким способом? Я был в ее родном городе, видел, в каком окружении она росла. Я вернул ей женскую гордость, и это, поверь мне, не слишком большая плата за любовь.

Огорченно поникнув головой, Мэнни удалился, а Ник направился к телефонному аппарату.

— Ну вот, все кончилось, — сказал он в трубку. — Да, я сам видел, как она садилась в такси. Я прошу вас только об одном: если она надумает уехать, сообщите мне об этом. — Потом он горько засмеялся. — Черт возьми, мне не нужно знать, куда она уедет. Это мне уже известно. Мне необходимо только знать, когда именно она соберется это сделать, если соберется вообще. — Он поморщился от слов, сказанных на том конце провода. — Мне понадобится гораздо больше, чем просто удача, — сказал он и решительно закончил разговор: — Благодарю вас, мэм. Желаю счастливого Рождества. Я ваш должник до гроба, несравненная Люсиль Ламой. Можете быть в этом уверены.

Повесив трубку. Ник повернулся в своем вращающемся кресле так, чтобы видеть через окно черное безлунное небо. Ах, как ему было сейчас больно… Без Лаки он не мыслил своей жизни.

— Счастливого Рождества, любимая… — пробормотал он. — Надеюсь, сегодняшняя встреча навсегда похоронит призраки прошлого…

Спустя час он ехал домой, и на душе у него было пусто и одиноко.

Спустя несколько дней наступил Новый год, и городские улицы наполнились праздничным шумом и суетой. Но Лаки Хьюстон было не до праздников. Через два дня она должна была улететь в родной штат Теннесси.

— Где ты, Куини? — прошептала она, прижимая ладони к оконному стеклу. — Боюсь, одной мне не выдержать…

Нелепо было ожидать чуда. Ей придется в одиночку сделать то, что она давно Должна была сделать. Но потом… Что будет она делать потом?

Продолжать работать в казино «Клуб-52» было совершенно немыслимо. Она даже представить себе не могла, как сумеет вынести ежедневные встречи с Ником. Приличные заработки не могли заставить ее пожертвовать ради них своими чувствами. Однако и насовсем уезжать из Лас-Вегаса ей тоже не хотелось. Хотя Ник перестал быть частью ее жизни, она все же хотела знать, что остается в одном городе с ним. Наверняка здесь найдется немало других казино, где с удовольствием возьмут на работу опытного дилера. Она решила, что по возвращении из родного штата непременно найдет работу в другом игорном заведении, каких было немало в Лас-Вегасе.

— С Новым годом, Ник, где бы ты ни был в эту минуту… Даже если для тебя это уже не имеет ровно никакого значения, знай, что я все еще люблю тебя, — тихо сказала Лаки, не отходя от окна.

Ее мучили угрызения совести. Как она могла причинить такую боль человеку, которого любила всем сердцем? Почему, стремясь к хорошему, она поступила так, что всем стало плохо?

— Ладно, что сделано, то сделано, — пробормотала она, отходя наконец от окна. — Сначала съезжу в Крейдл-Крик, а там видно будет…

Она легла в холодную одинокую постель и попыталась заснуть. Сон долго не шел к ней, терзаемой сомнениями и угрызениями совести. Лишь перед рассветом молодой организм взял свое, и она крепко заснула.

— Вот, — сказала Лаки, протягивая Флаффи конверт. — Здесь плата за январь. Я уеду на два-три дня, а когда вернусь, буду снова искать работу. Может, на этот раз мне повезет больше.

Ее губы улыбались, но глаза оставались печальными и задумчивыми. Взглянув на конверт, Флаффи перевела взгляд на свою квартирантку, размышляя о глупости, столь свойственной молодости.

— Мне не нужны твои деньги, — сказала она. — Я их больше не возьму.

У Лаки похолодело внутри. Неужели Флаффи решила порвать с ней отношения? Только этого ей не хватало? У нее округлились глаза, и она не сразу нашлась, что сказать.

— Прежде чем ты уедешь, — продолжала Флаффи, — я хочу объяснить тебе причину своего отказа от твоих денег. Дело в том, что ты не должна больше платить за то, что находится в твоей собственности.

Ошарашенная Лаки уселась на стул.

— Что ты сказала? — хрипло переспросила она. Всю свою жизнь Люсиль Ламон имела репутацию женщины легкомысленной и даже гордилась этим. Но теперь она готова была отдать полжизни за то, чтобы назвать эту молодую женщину своей дочерью. Ее поступок был продиктован эмоциями, но она была убеждена в своей правоте. Всю жизнь она жила на грани риска и умереть хотела так же, рискуя.

— Я сказала, что это все твое. Весь дом и все, что в нем есть, а также все мои денежные сбережения и прочее добро, — она пожала плечами. — Иными словами, я сделала тебя моей единственной наследницей.

— Ты? Я… Боже! — выдохнула ошеломленная Лаки.

— При чем тут Бог? — недовольно фыркнула Флаффи. — Ему, наверное, не очень-то нравился мой образ жизни и способы, какими я достигла своего финансового благополучия. Впрочем, теперь я уже слишком стара, чтобы причинять ему беспокойство, и считаю это искуплением своих грехов. Поскольку я не могу унести свое добро в могилу, я решила отдать его тебе.

Неожиданно Лаки разрыдалась, и Флаффи почувствовала, что тоже сейчас заплачет. Она сдерживалась изо всех сил, но через несколько секунд обе подруги рыдали друг у друга на плече.

— У меня никогда не было детей. Это единственное, о чем я сейчас жалею, — сказала Флаффи. — По возрасту ты годишься мне во внучки. Поскольку у меня никогда не было семьи, а ты свою потеряла, я подумала, почему бы нам с тобой… не объединить свои усилия?

Продолжая плакать, Лаки прижималась щекой к морщинистой щеке Флаффи. Все ее тело сотрясали рыдания.

— Тебе пришлось нелегко, девочка моя, так ведь? — тихо спросила Флаффи.

Лаки кивнула, не переставая всхлипывать.

— И мне тоже, — пробормотала старушка. — Вот почему я к тебе так сильно привязалась. Мы с тобой одной породы — вечные борцы за справедливость, готовые любой ценой отстаивать свои жизненные принципы…

Улыбнувшись сквозь слезы. Лаки тихо сказала:

— Иногда я не совсем понимаю тебя, Флаффи, но очень люблю, и это чистая правда…

Флаффи довольно улыбнулась, став на мгновение похожей на Грету Гарбо в старости, и ответила:

— Вот это мне и нужно! Я больше не хочу жить в полном одиночестве. Пока я жива, ты будешь жить у меня на правах лучшей подруги, а когда я умру, все это станет твоим.

Обхватив двумя руками шею старушки, Лаки прошептала:

— Не говори о смерти… Не бросай меня… Все, кто мне дорог, уходят от меня…

— Ну, не все, — категорически возразила Флаффи. — Одного дорогого тебе человека ты сама от себя оттолкнула.

— И сейчас горько жалею об этом и буду помнить о нем всю свою жизнь, — отвернулась Лаки. — Если бы я могла начать все сначала, все было бы по-другому… Но теперь уже слишком поздно. Мне придется прожить оставшуюся жизнь с мучительным сознанием непоправимой ошибки…