Онлайн книга «Темные звезды»
|
Она не осмелилась врать. — Синему повелителю. — Нет, не могу. У господарей Канхай Джару договор с ним. — Ты робок, воин! — Хватит меня подговаривать! Даже будь он чужой — гости не бьются в хозяйских стенах. Он же не стал нападать… — Он выдаст девушек страже Синего, их ждет неволя. — Это не мои девицы. — Но ты их должник! Касабури поджал губы. — Они вели меня, я вел их. Мы в расчете. Убей его сама. Бутылкой по балде. — Тогда проваливай с ним вместе. Вы друг друга стоите, оба расчетливы как торгаши. Удавчик с ревнивой тоской наблюдал, как Безуминка болтает с подземным жителем. У них свои дела, ясно какие! «Это последний букет, который я сюда принес! К дьяволам, пусть водится с кем хочет!» Но Лара, взяв его левую руку, не отпускала ее, а на женское тепло Тикен был слаб. Возьми его так Безуминка, глядишь, все бы повернулось до наоборот. — Скажи мне «да», — требовала она почти сердито. — Ну, мы говорим это куда чаще вас… — Перестань. Ты мужчина или свинья жандармская? — Знаешь, ты мне ближе. Ты наша, медиум. А они… — Ты что, хочешь, чтоб Лисси посадили в башню? Она столько страдала, ее братики погибли, а ты ее под замок. Тебе не стыдно? Я же видела, как у тебя глаза моргнули. Выслужиться собрался? Удавчик вырвал руку из ее ладоней: — Кончай! Всякая соплячка будет мне проповедь читать… Замолкни и служи. Мы на службе. — …которая проклята. Ты сам сказал. А я было тебе поверила, тьфу. — Она с презрением плюнула ему под ноги. — Правильно, ласточка! — похвалила ее Безуминка. — Только плевка они и стоят, эти мужики. Ни чести, ни совести, ничего! Наверно, про службу и верность втирал? Это их любимый разговор, если не считать сказок, кто и сколько обольстил девчонок. — Кеса ни джи? — высунула голову Хайта, лохматая и радостная. Ползанье под одеялом напомнило ей Урагу. Снаружи ее ждало огорчение — она заметила, что у юницы глаза полны слез, и та еле сдерживается, чтобы не зарыдать. — Кеса ни джи, аяджа Лисси? — Она обняла хозяйку, и Лис схватилась за нее, как утопающий за соломинку. — Никогда, — Удавчик наставил палец на Безуминку, как револьвер, — никогда не говори за людей и заранее. Что, в ясновидящие записалась? Да твоей умной головы не хватит догадаться! Ты даже не знаешь, кто я. — Ну почему не знаю? Картежник, бабник, забулдыга, вор и убийца. Сейчас побежишь нас закладывать, чтоб тебе дали деньжат на пиво. — Не дождешься. Нарочно не пойду, чтобы по-твоему не было. — Ой-ой-ой, какие мы отчаянные! — усмехаясь, Безуминка поудобней разлеглась на ложе, вызвав у Тикена немой приступ обожания и гнева. — А зарок? А клятва? — И поклянусь. Вы все — свидетели. — Удавчик, спрятав револьвер, распустил галстук и полез за воротник, доставать Око. — Я согласен быть свидетелем, — важно объявил Касабури. — Это будет клятва воина или простая? — Клятва игрока, — замурлыкала Безуминка, красиво изгибаясь. — Они всегда божатся, передергивая карты. — Нет, давайте ему поверим! — пылко вступилась Лара за жандарма. — На один раз. Если обманет, то нет ему веры. А где тут алтарик? — Детка, извини, здесь нет вашей божницы. Я верю в три звезды. — Но как же? Без бога нельзя! — Лара даже кулаки сжала. — Если при свидетелях, то надо клясться на святыне, а не просто Оком. На Святом Писании, на алтаре или могиле праведника. Когда ничего нет, то на чистой и разумной девушке. Мы, когда клялись, брали самую младшую малявку, чтобы совсем без греха, но которая умеет говорить и знает хоть одну молитву. — Точно, мы тоже, — подтвердил Удавчик, вывесивший Око наружу. — Кто будет наша святыня? — Только не я, — сев, Безуминка отрицательно замахала руками. — Я грешница. И Хайту не берите. — Как это? — удивилась Лара. — Ласточка, ты не знаешь, как живут под землей. Хайта очень хорошая, но… гарантом клятвы она быть не может. — Я! — встала Лисси, воодушевленная надеждой. — Я готова. Я ничем не опорочила свой род и память предков. В своих ниспадающих покрывалах она походила на девушку, которая уходит в монастырь, будто ей вот-вот обреют волосы и покроют голову черным чепцом. Голос ее, еще дрожащий от волнения, стал звонок, а в глазах за слезным блеском сверкал металл гордости. Касабури, в этот миг начисто забыв об ее ударе, опустился перед ложем на одно колено и положил пистоль перед собой на пыльный ковер: — Юница, вы поистине благородны. Дозволите ли мне возлагать руки на ваше тело в знак свидетельства? — Да, — кивнула Лисси совершенно по-королевски. — Тогда встанем в круг! — позвал всех Тикен. — Погодите! — Лисси вскинула руку. — У меня есть важное условие, и вы должны его исполнить. — Милая, о чем ты? — подступила к ней Безуминка. — Империи грозит смута, — каким-то детским голосом, но очень по-взрослому начала Лис. — Мы не должны думать только о себе или о том, раскроют нашу тайну или нет. Надо остановить заговор или помешать ему, если это в наших силах. Пусть все обещают сделать это, а если кто-то не может, то пусть не выдает других. Вы согласны? — Я не из тех, кто меняет господ каждый рассвет, — мрачно ответила Безуминка. — Плоха моя служба или нет, но принц мой покровитель. — Гром божий, да ты что, к измене нас толкаешь? — тем же тоном сказал Тикен. — Что они говорят? — шепнула Хайта на ухо Касабури. — Твоя хозяйка убеждает остальных встать на сторону законных государей. — А что, это правильно! — Кое-кто здесь считает, что она не права. — Люди, послушайте! — настырно встряла Лара. — Лисси, перемени свое условие. Клятва должна быть без всякой, без этой… — Она наморщила лоб, вспоминая газетное слово, — без политики! Давайте просто скажем, чтобы один помогал другому, и никто никому не делал подлостей. У нас в квартале было пять таких союзов у девчат и семь у взрослых баб. Я состою в двух, — призналась она с некой гордостью, — в «Поющих кошках» и в «Складчине». Касабури задумался. Не будет ли клятва означать, что он обязан помогать изменницам? «Но я уже дважды нарушил традиции. Можно преступить и в третий раз. Вот как бывает, если тесно свяжешься с мирянами! А юница Лисси прекрасна, хоть и недоступна для меня». — Да, так было бы лучше, — согласилась Безуминка. — Какие у вас забавные названия союзов… Кто-нибудь предложит имя для нашего? Они стали переглядываться, и заминка длилась, пока не заговорила Лис: |