Книга Скарабей, страница 25 – Кэтрин Фишер

Женщина обернулась к нему. Помолчала немного, постукивая пальцами по зеркалу.

— Я отыщу его для тебя. Он умен, его люди хорошо организованы. Но я выясню его имя. Потому что верю: ты, великий царь, его знаешь. Он — существо с двумя жизнями: одна светлая, другая темная. — Колдунья со спокойной улыбкой перевела взгляд на Сетиса.

— А твоя цена…

— Мою цену ты знаешь. Я должна стать Гласительницей. — Она подошла к зарешеченному окну. На лицо ей упали косые лучи жаркого солнца, и в мускусном запахе комнаты едва заметно потянуло сыростью. От этого у Сетиса перехватило горло, и он осторожно откашлялся.

— А чтобы доказать мою преданность, вот что я тебе скажу. Я видела одну из Девятерых.

Аргелин удивленно посмотрел на нее.

— Не может быть. Они все у меня в плену. Где ты ее видела?

— В этой самой комнате. — Она не спускала с него взгляда черных глаз. — Невысокая девушка с каштановыми волосами. Держится испуганно, но с внутренней силой. Как будто ей кажется, что она слышит не только мой голос, но и чей-то в глубине.

Сетис изумленно ахнул, но Аргелин не заметил этого. Он мрачно взирал на Мантору.

— Ты хочешь сказать, что Мирани жива?

Старуха пожала плечами.

— Я не знаю имени этой девушки. Но я почувствовала ее страх.

— И ты отпустила ее!

— Она сказала мне, что знает этого Шакала, поэтому я послала человека проследить за ней. Она пошла к Пустынным воротам. Там ее чуть не задержали, но все-таки она выскользнула. Наверняка прячется в гробницах. Без сомнения, с ним.

Аргелин забился в безмолвной ярости, стиснул кулаки. Потом кивнул.

— Завтра отправлю туда своих людей и прочешу все гробницы всех Архонов вплоть до Стретхеба. И пусть мертвые делают, что им заблагорассудится.

Где-то в глубине дома заплакал младенец. Снаружи повисла странная тишина. Сетис заметил, что привычные крики чаек смолкли.

Аргелин облокотился кулаками о стол.

— А каких успехов тебе удалось добиться в том… другом деле?

— Я изучила древние свитки, вызывала демонов и беседовала с ними, и обнаружила, что твоя цель достижима. — Она пристально смотрела на него, и Сетис заметил, как по лицу генерала пробежала тень. Тень надежды.

Мантора пухлыми пальцами расправила платье.

— Ее можно достичь, но это будет нелегко. Требуется пролить кровь, кровь животных и людей…

Аргелин пожал плечами.

— Кровь — дело дешевое. Что еще?

— Кое-что дорогостоящее… Золотой порошок, бриллианты, серая амбра, редкие пряности. Органы животных. Для Четвертых Врат нужен яд скорпиона; для Пятых — кожа дельфина; для Шестых — нерожденный зайчонок.

Аргелин нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

— Мне не нужны подробности. Я дам тебе золото и бриллианты. Но, женщина, ты уверена, что этого можно достичь?

В его голосе слышалось такое отчаяние, что Сетис похолодел. Мантора подошла к нему и сказала:

— Великий царь, пресветлый, я клянусь тебе в этом. Я верну ее. Она придет к тебе через Девять Врат, невзирая на волю Бога и гнев Царицы Дождя. Дороги из Садов, обратные пути из Царства Мертвых покрыты тайной и запретами. Дай мне всё, о чем я прошу, и я открою их.

Сетис покрылся потом, у него дрожали руки. Он старался не выказать ужаса. Неужели они и вправду задумали это черное дело?

Лицо Аргелина осунулось, словно у него на плечах лежала невыносимая тяжесть, терзала нескончаемая мука, о которой он не мог забыть ни на миг.

— Она приходит ко мне во сне. Бесплотной тенью. Я ее не вижу, не могу коснуться. Она упрекает меня, плачет… — Он запнулся. — Так что лучше уж вообще не спать.

— Я могу показать ее тебе, — лукаво заявила Мантора ему в спину.

Свет на мгновение стал приглушенным; то ли его затянула дымка ладана, то ли невесомая красная занавеска из тех, что парили по комнате. Аргелин застыл как вкопанный, а когда оглянулся, его лицо стало неузнаваемо.

— Прямо сейчас? — хрипло прошептал он.

— А почему бы и нет? — сказала Мантора и бросила Сетису: — Запри дверь.

Сетис задвинул засов, прислонился спиной к двери. Теплое дерево под руками было крепким, надежным. Он задыхался, страх теснил грудь, не хватало воздуха.

— А нужно ли это? — прошептал он.

Аргелин даже не услышал его. Мантора взяла его за руки, подвела к зеркалу. Он покорно повиновался. Его взгляд, ищущий, тревожный, был устремлен на диск из полированной бронзы.

— Храни терпение. — Мантора закрыла ставни. В душной темноте слышались ее тихие шаги, потрескивало пламя, блеснул металл. Радужным сиянием засветились скарабеи у нее на шее. Она накинула черную мантию, взяла жезл, увенчанный полумесяцем, и вернулась.

— Жди. Не двигайся, не произноси ни слова. Даже не дыши. Ее нельзя касаться, нельзя с ней разговаривать. Могу только показать тебе ее издалека, на мгновение, на краткий миг.

— Один только взгляд — это больше, чем я заслуживаю. — Голос Аргелина дрожал от боли.

Мантора искоса посмотрела на него; Сетис уловил у нее на лице улыбку. Она потешалась над ним!

— Тише. Начинаем.

И ничего не произошло. Сетис вдруг почувствовал, что все мышцы сильно напряжены и от этого невыносимо ноют. Он усилием воли расслабил плечи и тут же замер опять.

В воздухе что-то неуловимо зазвенело. Его окутала густая, насыщенная силой чернота, твердая и хрупкая, как скорлупка. Душу захлестнул ужас. Он хотел попятиться, убежать, но не смог сдвинуться с места.

Потому что в зеркале появился смутный облик — далекий, трепетный. Он едва выступал из темноты, колыхался, будто под водой, медленно выплывал из неизмеримых глубин, рвался из небытия. Призрак дрожал, рос, принимал законченные очертания. И превратился в женщину с замысловатой прической, в белом платье с бесчисленными складками, с обнаженными руками.

Сетис с трудом подавил вскрик. Он знал эту женщину. Высокая фигура, уверенная походка, угловатое лицо.

Шепот Аргелина был полон страдания.

— Гермия.

Не глаза устремились на него. Сквозь потоки воздуха, сквозь дымчатую пелену она протянула к нему руки, раскрыла губы.

— Найди меня, — прошептал ее голос. — Найди меня!

Он в отчаянии хотел схватить ее, но пальцы со звоном стукнулись о холодный металл, и в тот же миг, словно от его прикосновения, зеркало залилось кровью; по белому платью, по ее рукам, по его рукам заструились красные ручейки.

— Нет! — вскричал он, отскочив. И тут видение исчезло.

— Гермия!

Зеркало было холодно и пусто. Яростно взревев, Аргелин швырнул его на пол и взвился по-кошачьи.