Онлайн книга «Скарабей»
— Погоди. Генерал в ярости замахнулся бронзовым мечом, но Орфет даже не взглянул на приставленное к груди острие. — Подумай своей головой, генерал. Вспомни указание Пути. Вход в Иное Царство всегда охраняется. — Он бросил взгляд на Алексоса. — Верно, дружище? — Да, Орфет. Здесь сидит пес с тремя головами. О нем говорится во всех легендах, какие я слышал. Иначе все подряд ходили бы возвращать своих возлюбленных. Аргелин впился в музыканта свирепым взглядом. Потом, уже осторожнее, опять обернулся к пещере. — Выходи! — взревел он. — Чудовище, змей, циклоп! Кто там прячется! Выходи на бой или пропусти нас! Ничто не шелохнулось. Только трепетала в воздухе дымка рыжеватой охры. Потом заскреблись когти, зашуршала галька; неведомый зверь проснулся, потянулся со сна, тяжело дыша, встал на ноги. Аргелин поднял меч. — Толстяк, ты вооружен? Орфет сплюнул. — Только лирой, великий царь. — Я уверен, у тебя в запасе не только лира. А ты, девчонка? — У меня есть нож, — пролепетала Мирани. — Но… — Целься в глаза или в горло. — В дверях выросла громадная тень, как будто еще увеличенная призрачным светом. Раздалось громкое сопение, низкий рык, от которого по спине у Мирани пробежали мурашки. Она крепче сжала нож. — Архон? Алексос выглянул из-за спины Орфета. — Не бойся, Мирани, я думаю, будет не очень страшно, — прошептал он. Из-за камней, крадучись, вышел пес. Мирани раскрыла рот. Орфет сурово сдвинул брови. Аргелин подобрался. Перед генералом, рыча, стоял черный как ночь мастифф. С желтых клыков капала слюна. Ростом он был под своды пещеры. Он устремил на незваных гостей пылающие глаза, хлестал себя по бокам толстым и гибким, как змея, хвостом. Зверь грозно зарычал, припал к земле, готовый прыгнуть. От его седоватой шкуры поднимались, как дым, мелкие колечки тьмы. Аргелин застыл на месте. — Приготовьтесь. — Вот еще! Нападать на малыша! — с отвращением фыркнула Мирани. И, к ужасу генерала, спрятала нож за пояс и присела на корточки. — Эй, песик! Иди сюда! Щенок рванулся к ней. Он был маленький, песочного цвета, по-детски игривый. Он куснул ее за палец и, тявкнув, отскочил. — Осторожнее! — вскричал Орфет. Может, пес и не желает ничего плохого, но все-таки надо держать ухо востро. Пустынная дворняжка, ловкая и пронырливая, полуголодная. Он таких много перевидал. Наверняка у нее блохи, а от укуса можно подхватить какую-нибудь хворобу. Лучше уж сразу прирезать шавку. Он достал кривой нож. Дворняжка попятилась, пригнув голову. — Орфет! — возмущенно воскликнула Мирани. Он озадаченно посмотрел на нее. — Пресветлая… — Это же просто щенок! — Вряд ли… — Да замолчите же, дураки! — В шепоте Аргелина сквозил ужас. Он смотрел, как чудовище обнажило клыки и с громким рыком кинулось на него. Генерал стремительно взмахнул бронзовым мечом, но лезвие просвистело в сантиметре от кровожадных челюстей. На гладкий пол закапала едкая, как кислота, слюна. Мирани взвизгнула. — Что вы делаете? Щенок заскулил, сел на пол, жалобно понурив голову. Его песочная спинка подрагивала. Она сделала шаг к нему, но Орфет схватил ее за руку. — Кого ты видишь, пресветлая? — Что-что? — Я спрашиваю, кого ты видишь? Она откинула волосы с глаз. — Собаку, но… — Ту же саму собаку? — Он обернулся к Аргелину. — Потому что я вижу дворняжку из пустыни, тощую и жалкую, голодную и чесоточную. Генерал не отводил глаз от своего чудовища. Он изготовился к бою, выставил меч, нацелившись острием в крадущуюся псину. — Бредовые видения пьяницы. Хочешь, толстяк, расскажу, что тут есть на самом деле? Кошмарная тварь. Мастифф Царицы Дождя, с громадными челюстями, его хвост извивается, как змея. Если его не убить, он сожрет нас всех с потрохами. Мирани поглядела на Орфета. — Это маленький щенок, — прошептала она. Музыкант помолчал, потом укоризненно взглянул на мальчика. Правильное лицо Алексоса зарделось. — Я же говорил, Орфет, у него три головы. — Но чтобы такие!.. Скажи нам, дружище, какая из них — настоящая. Алексос горестно вздохнул. — Понятия не имею. Нет, знаю. Они все настоящие. Аргелин опять взмахнул мечом, и щенок взвизгнул. Мирани ахнула. — Все — настоящие? Не может быть! — Может, Мирани. — Он с сердитым видом уселся на камень, упершись локтями в колени. Потом обиженно добавил: — Вот так у богов всегда бывает, когда мы смотрим на людей и хотим понять, чего они хотят. Всем всё видится по-разному. Теперь понимаете, как это сложно? — Он развязал шнурок на сандалии, терпеливо перевязал заново. Над его головой Мирани в отчаянии поглядела на Орфета. Тот угрюмо произнес: — Все равно нам придется его убить, госпожа. Другого выхода нет. Не поднимая головы, Алексос проговорил: — Царице Дождя это не понравится. — Мы с Царицей Дождя — враги, — отрезал Аргелин. — Орфет, у тебя остается твоя лира. — Алексос выпрямился, сложил руки за спиной, скрестил ноги. — Поиграй ему, пусть уснет. Вот как это надо делать. Музыкант удивленно посмотрел на него, потом снял с плеча лиру, быстро настроил, и под огненными сводами пещеры затрепетали чарующие звуки. Аргелин процедил сквозь стиснутые зубы: — Скорее. Эта тварь растет все выше. Уже касается спиной потолка. — Его настороженный взгляд был устремлен навстречу какому-то ужасному видению, недоступному для Мирани. Под тихую музыку, растекавшуюся под сводами пещеры, щенок свернулся клубочком, поиграл с собственным хвостом. Мирани сказала Богу: — Это как-то характеризует меня? «Что ты не такая, как Аргелин», — уклончиво ответил Бог. Звучала тихая музыка. Не мелодия даже, а просто вереница ласковых нот, не связанных друг с другом, перемежающихся долгими паузами, так что Мирани ловила себя на том, что с нетерпением ждет следующую ноту: какой она будет? И она приходила — звонкой каплей падала на пол, растекалась тихим плеском, сплеталась в крошечный венок певучих гармоник. Щенок умиротворенно свернулся калачиком и уснул. Мирани подошла к нему, села рядом, погладила теплый, чуть раздутый животик, смешной крохотный хвостик, и под теплым дождем ласковой музыки ее тоже потянуло в сон. В пещере стало сумрачнее, огненные сполохи начали тускнеть, как будто музыка затушила невидимые костры, и в мелодию вплетался чей-то голос, и это не был голос Орфета, он успокаивал ее, и Мирани опустила голову на руки, закрыла глаза, чтобы лучше слышать. Голос звучал внутри нее, в крови и в сердце; эту песню пела вода, она испокон веков рождалась в глубинных недрах вселенной, сливалась с темнотой, кружила и кружила, затягивала Мирани в извечный водоворот сновидений. |