Онлайн книга «Скарабей»
— Что толку идти с мечом против богов? — проворчал Орфет. — Ты что, разрежешь воду пополам? Пустишь кровь самой смерти? Генерал мрачно нахмурился. — Это уж моя забота. Дай мне меч. Орфет вытащил клинок из ножен и увидел, что он позеленел от ржавчины. С затупившегося лезвия капала вода. Аргелин бросил на меч только один взгляд и отшвырнул его в траву. Выражение его лица было отрешенно холодным. Алексос нырнул в оливковую рощу и остановился. Вернулся бегом, схватил Мирани за руку, потащил за собой туда, где заканчивалась тропинка. За деревьями брезжил зеленый свет. — Смотри, Мирани! Перед ними расстилалась страна чудес. Повсюду били фонтаны; они изливались из каменных сатиров и дриад, из рогов, ушей, разинутых ртов. По каменной мостовой текли ручьи, а вдали, словно занавес, колыхалось гладкое полотно падающей воды. А перед занавесом, посреди пруда, серебристого, как луна, высился залитый водой трон из голубого камня. Аргелин настороженно озирался. — Это что, ее судейский трон? Тогда где же она сама? Он заговорил громче, и голос его был хриплым, усталым, полным горечи. — Госпожа, я пришел. Путь мой был долгим, лежал через боль и смерть. Я заслуживаю большего, чем молчание, о Женщина Дождя! Выходи, и покончим с этим. Сначала не было слышно ничего, только пение птиц, только шелест дождя. Потом зазвенела лира, потекла тихая, зловещая мелодия. Мирани оглянулась, думая, что идет процессия, будет торжественная церемония, но к ее руке прикоснулись мокрые пальцы Алексоса. — Смотри, Мирани! — прошептал он. Она вышла из водопада, прямо из серебристой пелены. Сначала показалась ее рука с тонкими длинными пальцами, потом вода обрисовала высокий, стройный силуэт, окутала его синим струящимся платьем. Прозрачное трепетное тело сгустилось в твердую плоть, рассыпались по плечам темные волосы, перевязанные серебряной лентой. Она сидела на троне, и ее платье было сине-зеленым, как море в жаркий день. При каждом движении по нему пробегали волны зеленоватого света. Ноги были босые. На запястьях звенели браслеты из перламутра и коралла, по руке «вползала» золотая змея. У Царицы Дождя было лицо Гермии. Аргелин оцепенел. Потом сделал шаг. — Гермия? — Его голос дрожал от радости и боли. — Это ты? Она не улыбнулась в ответ. — А кого еще ты ожидал увидеть, генерал? — Но ты не… — Разве? — И разгладила платье. — Здесь я Царица, а всё остальное не имеет значения. А ты — вы все, — вы вторглись в мое царство. — Гермия, — прошептал он. — Это я, Аргелин. Царица поглядела на него, выгнув бровь. — Я узнала человека, который убил меня, — промолвила она. Над ее плечами порхали колибри, оранжевые и изумрудные, они на лету пили нектар из белых цветов. Скользнув взглядом по его изможденному лицу, она обратилась к Мирани: — А тебе, жрица, было дано мое повеление, но ты не повиновалась. Ты же, музыкант, вряд ли сумеешь своей музыкой проложить себе путь из смерти обратно в жизнь. Здесь звучат только одни песни — мои. Мирани содрогнулась. В Садах было жарко как в бане, однако у нее по спине пробежал холодок. Орфет упрямо ответил: — Куда Архон, туда и я, пресветлая. — Как трогательно. — Она устремила взгляд на Алексоса. — А ты? Я много раз видела, как ты входишь в мои врата. Он сидел у подножия трона, играя с лягушкой. И ответил рассеянно: «Тысячи раз, госпожа. В каждом поколении». Гермия кивнула и посмотрела на Аргелина. — Говори свою просьбу. — Тебе? — А больше тут никого нет. Он в замешательстве опустил глаза. — Гермия… Она держит тебя в плену? Гермия пожала плечами. — Не больше, чем меня держала в плену твоя любовь, мой господин. — Даже здесь ты мучаешь меня, — сказал он. Подошел к ступеням трона, и его голос стал другим. — Если ты Гермия, выслушай меня. Вернись со мной в Страну Живых. Я послал тебя сюда, и это было моей ошибкой. С тех пор не было дня, не было мгновения, чтобы я не раскаялся в этом. Вернись со мной. Пусть всё станет, как было. Мирани поймала на себе взгляд Орфета. Музыкант нахмурился. — Зачем? — тихо проговорила Гермия. — Потому что я люблю тебя. Ты же знаешь. — Когда-то мне казалось, что знаю. — Гермия… — Он взбежал по ступеням, но она жестом остановила его. — Это не так просто, генерал. Существуют ритуалы, которые надо соблюдать. Ты должен предстать перед судом. Мирани обернулась. За спиной у нее шла процессия девушек, босых, с распущенными волосами. Они несли веера и шкатулки с благовониями, ритмично потряхивали трещотками, били в небольшие барабаны. У двух из них в руках были металлические рамки; они постукивали в них, издавая тихий звон. Последняя из вереницы, проходя, оглянулась на Мирани, и у той перехватило дыхание. Это была Алана, девушка, которая до нее была Носительницей Бога и которая давно умерла. В процессии шли двое мужчин, они несли металлический сундук на ножках. Они были одеты в леопардовые шкуры, бритые головы блестели от влаги. Поставив сундук, мужчины откинули с него пурпурное покрывало и подняли крышку. Под ней обнаружилась деревянная шкатулка, расписанная водяными лилиями. Гермия встала, невесомо спустилась по ступенькам, открыла шкатулку. Внутри лежали изящные золотые весы — две чаши, подвешенные на тонких цепочках к узорчатому коромыслу. Она достала весы, вместе с ними из шкатулки выпорхнуло облачко красных лепестков, повеяло мускусом и сандаловым деревом. Подняв весы, Гермия поглядела на Аргелина. — Пришел твой судный час, господин генерал. Мы взвесим твою жизнь и твои деяния. Он отступил на шаг. С его пальцев капала вода. * * * Сетис вскрикнул. Шакал опять упал, уже во второй раз вес Ингельда оказался слишком тяжел для него. Удар обрушился на лезвие его меча; посыпались искры. Рослый предводитель воров пригнул голову и, ловко увернувшись, снова вскочил на ноги. — Ему конец, — глухо проговорил Сетис. — Черта с два, — отозвался Лис. Битва разгорелась не на жизнь, а на смерть. Противники стоили друг друга: Ингельд был немного массивнее, зато Шакал — строен и проворен. Лязг мечей грозным эхом прокатывался по подземным залам. Сетис сбежал по винтовой лестнице и остановился, глядя на бойцов. Оба уже начали уставать. Их выпады становились всё более неуклюжими, они пошатывались, с трудом поднимали тяжелые мечи, неловко отражая удары. Шакал заметно побледнел. По бороде Ингельда стекал пот. Сквозь прорези в шлеме сверкали его глаза, голубые, как лед. |