Онлайн книга «Наслаждение и боль»
— Ты бывал у нее дома. Настала тишина, потом Грэм тихо произнес: — Не понимаю, на что ты намекаешь. Разозлившись от того, что он не вышел из себя и не стал оправдываться, она проговорила: — Но если все сходится… Грэм вскочил с дивана. — Я постараюсь забыть твои слова, — сказал он, направляясь к двери. — Я понимаю, почему ты их произнесла. Ты выросла в доме, где родители изменяли друг другу. В тебе сейчас говорит твоя мать. — Гретхен беременна, — повторила Аманда, не в силах остановиться. — Она же не могла забеременеть сама по себе. Откуда взялся ребенок? — Понятия не имею. Мне не известно, с кем она встречалась. — Она ни с кем не встречалась. — Для того чтобы забеременеть, не обязательно заводить роман. Это могло быть вспышкой страсти. — Вот именно. В воздухе повисла ледяная тишина. Потом Грэм раздраженно произнес: — Ты ничего не знаешь, Аманда. Быть может, это ребенок Бена. Быть может, он поместил свою сперму в банк. Быть может, Гретхен искусственно оплодотворили. Он вышел. Аманда не двигалась. Услыхав отзвук собственных слов, она поняла, что Грэм прав. В ней говорила ее мать. Аманда выросла в атмосфере взаимных обвинений, большинство из которых были справедливыми. И мать, и отец постоянно заводили любовников, чтобы отомстить друг другу за неверность. Будь Аманда психотерапевтом своих родителей, она посоветовала бы им разойтись. Когда доверие между ними было окончательно разрушено, развеялись и все надежды на любовь. А вот она сама обвиняет мужа в неверности, хотя Грэм был одним из самых преданных людей на свете. До нее он знал всего одну женщину, с которой долго жил в браке. Меган была его соседкой, они дружили с детства, и Грэм был верен ей, пока они были женаты. Он до сих пор оставался бы мужем Меган, если бы та сама не ушла. Аманда никогда прежде не сомневалась в любви Грэма, не сомневалась и сейчас. В поисках Грэма Аманда зашла на кухню. Его не было ни там, ни в спальне. С одной стороны, ей хотелось найти его. С другой — защититься от его холодности. Войдя в кабинет около спальни, она легла на диван, натянула до подбородка плед, закрыла глаза и постаралась ни о чем не думать. Карен Коттер пекла на завтрак оладьи. К тесту она добавила чашку свежей голубики, не столько потому, что ее любили дети, а потому, что ее терпеть не мог Ли. — А где мордашка? — спросила Джули, разочарованно глядя на жарившиеся оладьи. — Сегодня обойдемся без мордашек, — ответила Карен. — Мне некогда. — Тебе всегда некогда. — Неправда. Времени Карен хватало. Не хватало терпения воткнуть в оладушек ягоды, чтобы получилась веселая мордашка с глазами, носом и ртом. — Ты в прошлый раз тоже не делала мордашек. Можно я попробую? — Ну ладно. Давай. — Взяв ручонку своей шестилетней дочери, она помогла ей воткнуть несколько ягод. — Отлично! Теперь ешь. Оладьи остынут. Мальчики, что вы делаете? — спросила она восьмилетних близнецов, тянувших перепачканные сиропом руки друг другу в тарелку. — Меняемся ягодами, — ответил Джаред. — У него они голубей. — А у него сочней, — добавил Джон. — Осторожно, вы все перепачкаете. Ах! — воскликнула Карен, когда перевернулся стакан с соком. Схватив посудное полотенце, она промокнула лужицу. Потом посмотрела на Джорди. Тот уткнулся в спортивный раздел газеты. — Что-нибудь интересное? — спросила она. В ответ он пробурчал нечто невразумительное. Карен со вздохом вернулась к плите. Через несколько секунд на кухне появился Ли, он был одет для работы: в спортивную рубашку и брюки цвета хаки. Опустившись на стул, Ли отнял у Джорди газету. Тот взял тарелку, положил в раковину и ушел. Карен налила Ли кофе и со стуком поставила чашку рядом с газетой. Она с неприязнью поглядела на него, думая, что если с Джорди что-нибудь неладно, то это вина Ли — он подает сыну дурной пример. Ли думал только о себе. Если ему была нужна газета, он брал ее, даже если кто-то взял ее первым. С детьми он мог быть ласковым и веселым, но только когда ему этого хотелось. Джорди похож на отца, это ясно. Когда близнецы побежали наверх за ранцами, а Джули зашла в ванную, Карен бросила в раковину миску из-под теста. — Что-нибудь случилось? — спросил Ли. — Нет. — Она пустила воду и начала мыть посуду. — Что делаешь сегодня днем? Она не собиралась сообщать ему о своих планах — чтобы не облегчать Ли задачу на случай, если он планировал измену. — Карен? — Ничего особенного. — Она сполоснула миску. — Ты будешь обедать дома? — Да. Она слышала это и раньше, но он не раздумывая менял свои планы. Семейные обеды не представляли для него большой ценности. — В следующий раз испеки без голубики, — сказал он, отодвигая вилкой ошметки оладий. — Ты же знаешь, я ее не выношу. Не успел он договорить, как Карен схватила тарелку и швырнула ее в раковину. — Что с тобой сегодня? — изумился Ли. Сначала она чуть не ответила, что ничего. Но в последнее время в поведении Ли появились слишком знакомые ей признаки: он стал пользоваться новым одеколоном, чтобы отбить запах женских духов, ходить в гимнастический зал, чтобы объяснить, почему он явился домой со свежевымытой головой. Он опаздывал на бейсбольные соревнования близнецов, что было уж вовсе не простительно. Хуже того, в последнее время он пребывал в отличном настроении и стал менее требователен в постели. Этому могло быть единственное объяснение: Ли снова завел роман. Если он завел роман с Гретхен — их соседкой, — это уже переходило все границы. — Гретхен беременна. Тебе об этом что-нибудь известно? — Гретхен, наша соседка? — Ли выглядел непритворно изумленным. — Когда она успела? — В октябре. — Надо же. Ты не шутишь? — Он хмуро посмотрел на Карен. — А почему ты злишься? — Я не злюсь. Я беспокоюсь. У тебя с ней что-нибудь было? Ли отодвинул стул и встал: — Ты меня обвиняешь? — Нет, просто спрашиваю. — Хорошо, я отвечаю: нет. У меня с Гретхен ничего не было. С чего ты взяла? — Ты то и дело бегал к ней узнать, не нужно ли чего. — Она одна. А мы соседи. Вы, женщины, обращались с ней как с изгоем, хотя единственное ее преступление заключалось в том, что она вышла замуж за человека, у которого умерла первая жена. Я ей сочувствовал и старался помочь. Есть вещи, которые женщины не умеют делать сами. |