Онлайн книга «Побег на рывок. Книга 1. Клинки Ойкумены»
|
– Причина? – Что? – Причина, по которой вы оставили Террафиму? – Политическая обстановка. Угроза моей жизни. Ответ Диего подготовил заранее. При необходимости он готов был развить тему, обрисовав мятеж и себя в нем – благонамеренного горожанина, подвергшегося насилию. Они с Карни готовились заранее, разработав историю в подробностях. Увы или к счастью, инспекторша не заинтересовалась деталями. – Возбуждены ли против вас уголовные дела за совершение преступления на территории Хиззаца? – Нет. – Было ли вам ранее отказано в признании беженцем? – Нет. – Наличествует ли у вас гражданство третьей планеты, защитой которого вы можете воспользоваться? – Нет. – Состоите ли вы в в браке с гражданкой Хиззаца? – Нет. – Херня, дружок. – Что? – оторопел Диего. Он все время боялся, что его знание унилингвы недостаточно. Брякнешь что-нибудь, и сядешь пожизненно. И никакая борода для красоты не спасет. – Я про свои вопросы, – сказала инспекторша. Ее ярко-красные губы сложились в приветливую улыбку людоедки. – И про твои ответы, по большому счету. Будь спокоен, чеши яйца. У нас всем дают статус беженца. Всем без исключения. И тебе дадут, не сомневайся. Диего наклонился вперед: – А зачем тогда спрашивать? – Как зачем? – удивилась инспекторша. – Мне за это деньги платят. Кто ж станет платить деньги ни за что? На Хиззаце, как успел заметить маэстро, женщины делились на страшно красивых и просто страшных. Эта была из вторых, но считала себя первой. Завернутая в прорву шелка – алого, лазурного и желтого – инспекторша колыхалась, словно желейный пудинг. Некоторым нравится, подумал Диего. Мигель, тот вообще не признавал шлюх весом меньше шестимесячного теленка. – Когда мне прийти за удостоверением? Инспекторша облизнулась: – Вечером. После шести. – Рабочий день, – осторожно напомнил Диего. Ему казалось, что он спит и видит сон: кошмар или праздник, не разберешь. – У вас на входе табличка. Там написано: «Рабочий день с десяти утра до шести вечера». Он помолчал и добавил, сам не зная зачем: – Ноль-ноль. – Это в спорте «ноль-ноль», – инспекторша колыхнула грудью. Шелк плеснул искрами, заволновался. – Когда ничья. А рабочий день, он до восемнадцати. Тут ты прав, дружок. Приходи в семь, я успею принять душ. Заодно и корочку свою заберешь. – Сеньорита… – Сеньора. Сеньора Чахая Ирам. Можно просто Чахая. – Вдова? Мои соболезнования… – Почему вдова? Ну ты, дружок, и юморист! – Так ваш муж жив? – Мой муж нас всех переживет. Это такая сволочь… – Как же вы… – При живом-то муже? – перебила его инспекторша. Глаза ее сверкнули насмешкой: пара черных маслин. – Дружок, ты откуда взялся? Из Морального Легиона? Приходи, все будет на высшем уровне. Если хочешь, могу и мужа позвать. Он любит чернявых. Ну что ты моргаешь? Здесь Хиззац, здесь пляшут. Здесь пляшут, мысленно повторил Диего. Он уже привык к этой идиоме. Сжился с ней, как с любимой мозолью. Таксисты, портье, уличные разносчики, торговцы жареной рыбой, мальчишки с верфей, жулики и миссионеры – все к месту и не к месту, поперек брани, рекламы или проповеди, вставляли: «Здесь Хиззац, здесь пляшут!» – А если я не приду? – Тогда завтра, с утра. Заберешь удостоверение, и чеши яйца. Черт возьми, выругался Диего. Вульгарность инспекторши бесила его. Плюнуть и уйти? И далеко ты, дружок, уйдешь без статуса беженца? – Вы мне выдадите мой документ? – С утра? Выдам, конечно. – А как же… – Что ж я, зверь? Я не зверь, а ты дурак… – У меня есть невеста, – сказал Диего и понял, что краснеет. – Дважды дурак, – инспекторша пожала могучими плечами. – Невеста у него! Ну и приходил бы с невестой… Слушай, может, ты импотент? II Колесницы судьбы (не так давно) Потертые ножны рапиры хлопали по крупу гнедого в такт размашистой иноходи. Диего поправил перевязь: случалось, лошади от таких похлопываний нервничали, не понимая, чего от них хочет всадник. Нисколько не сбившись с шага, гнедой скосил на седока влажный темный глаз – с благодарностью, как почудилось Пералю. – Подтяни-и-ись! – донеслось спереди. Диего пришпорил жеребца, выполняя приказ – раньше, чем до него дошла вся невозможность происходящего. Пылающие змеи вгрызаются в плоть, в мозг, в душу. Горит Карни, горят бесы, высвобождая из-под безобидной личины инопланетян свою истинную сущность. Ослепительные лучи соединяют людей – людей?! – в сатанинскую пентаграмму. Разверзаются небеса, чернее смертного греха; колючие огни прыгают навстречу… Что было дальше? Дальше – скачка. Десять всадников под мерцающим небом, сплетенным из радуг. Каменистая степь под копытами. Жухлое разнотравье, редкие кусты можжевельника, семейство пиний. Точь-в-точь окрестности Даламара, где Диего довелось нюхнуть пороху. Так и кажется: вот-вот впереди поднимутся угрюмые крепостные стены, а за ними – ослепительная белизна дворцовых построек, лазурь и золото храмовых куполов… Вместо крепости на горизонте проступила цепочка пологих холмов. Диего оглянулся. Позади таяли в туманной дымке горные пики, за ними полыхал багровый закат. Неужели так выглядит преисподняя? Или это ее преддверие?! «Где мы? – кричала душа маэстро. – Что вы с нами сделали, чертово семя?!» – Мы в космосе! Теперь они скакали бок о бок: Диего на гнедом жеребце – и Карни на белой кобылице, в дамском седле. – В космосе? – он взмахнул рукой. – Это космос?! Жест вобрал в себя все: цепь холмов, степь, отряд всадников. В ответ донья Энкарна рассмеялась, счастливая как ребенок. На ней было дорожное платье, хорошо знакомое Диего, и те украшения, что девушка надела на себя, следуя совету рыжего толстяка. Космос, значит? Господи, помилуй! Бесы свели Карни с ума! – Да, мой ястреб! Мы летим в колланте! – Летим? – О да! – Прикажешь мне не верить своим глазам? – То, что ты видишь – галлюцинативный комплекс. Вторичный эффект Вейса. Я читала о нем в энциклопедии. – Дьявольское наваждение?! – Дьявол тут ни при чем, сеньор Пераль. С другой стороны к Диего подъехал гематр на вороном коне. Три лошади шли голова к голове, держа строй, как на параде. Этого не могло быть: мастер-сержант Пераль никогда не ходил в конном строю. А уж Карни – и подавно… Мысли соскальзывали на вещи привычные и понятные, пытаясь оградить рассудок от подступающего безумия. С упрямством смертника, просто-таки мечтающего о петле и эшафоте, Диего заставил себя вернуться к разговору – Господи помилуй! – разговору с бесом о непричастности дьявола к дьявольским козням. |