Онлайн книга «Сага о Тимофееве (сборник)»
– Однако же мне пора, – сказал он. – Вероятно, мое присутствие уже несколько утомило вас. – Вовсе нет, – возразила Света и вдруг замолчала. Как уже можно догадаться, входная дверь вновь напомнила о себе. Тахион увидел только расширившиеся от изумления глаза девушки, и это сразу пробудило в нем тревожные предчувствия. Обернувшись, он понял, что не ошибся. 10. Что увидели Тахион и девушка Света Ну, это вы сможете узнать, если наберетесь терпения и станете читать дальше. 11. О чем секретничали Тимофеев и Фомин – А я-то гадал, что за бандура появилась у тебя в прихожей, – сказал прямодушный Фомин. – Велосипед не велосипед, прялка не прялка… – Ретромотив называется, – с уважением проговорил Тимофеев. – Я тут окинул его взглядом: действительно, проще некуда. Вот табло, указывающее пункт назначения, – на нем сегодняшнее число и время. Вот клавиша «туда», а вот «обратно». Одно место для водителя, второе – для пассажира. Видно, они привыкли по двое летать. – Бабочки летают, – поправил Фомин. – А здесь больше подходит «нырять». – Точно, – подтвердил Тимофеев. – У Тахиона несколько раз проскальзывало. Так о чем я: ежели привести ретромотив в движение, то он нырнет в прошлое и вернется туда, откуда начал свой путь, с секундным запозданием. Поэтому никто ничего не успеет заметить. – А смысл? Чего мы этим добьемся? – Уверяю тебя, смысл есть. Я убежден, что нам повезет больше, чем их спасателям. Мне интуиция подсказывает. Не могу объяснить почему… – Вообще-то это авантюра, – веско промолвил Фомин. – У нас в морской пехоте за такие дела лишали увольнений в город на месяц. Но только в том случае, когда риск себя не оправдывал. – Николай, – торжественно сказал Тимофеев. – Если сорвется, я сам себя посажу под арест на целый месяц. До самого сентября. Фомин молчал, задумчиво грызя нераскуренную папиросу. – Ты давай решайся, – проговорил Тимофеев. – Такого шанса больше не представится. Через несколько минут Тахион махнет домой, ищи его после этого вместе с ретромотивом… Самому мне такую машину пока что не сделать, да я и слово дал. Но я убежден, что между шестым и восьмым веком нас что-то ждет. Или кто-то. Нас там встретят, как встретили твою Вику. – Мою? – растерялся Фомин. – Какая же она моя? – Чудак ты! – рассердился Тимофеев. – Спасешь – будет твоя! Разве может девушка не полюбить своего избавителя?! Да пусть и не полюбит, что же – ее и выручать не надо? Или, может быть, – пошел он на откровенный шантаж, – ты, Коля, дрейфишь?.. Фомин, разумеется, осторожничал. Он всегда был нормальным человеком, с естественными реакциями на окружающую действительность. Но вот чего он не мог вынести – так это подозрения в трусости. – Болтаем попусту, – сказал он, выплюнул папиросу и одним движением очутился на пассажирском сиденье ретромотива. Тимофеев обрадованно затолкал чемодан ему под ноги, а сам занял место водителя. – Двинули? – весело спросил он. – Двинули! – В шестой век? – В шестой! Тимофеев набрал полную грудь воздуха и вдавил клавишу «туда» до отказа. В глазах у него потемнело. Тусклая коридорная лампочка погасла, будто задутая порывом ветра. Все закаруселилось в голове и мерзко отдалось в желудке. Ощущение было такое, словно валишься в самолетике для внутренних авиалиний с огромной высоты куда-то на такое далекое свежевспаханное поле. И полная безысходность: знаешь, что все равно не свалишься, что никто тебе не поможет и что лететь еще не меньше часа… Но полет оборвался прежде, чем Тимофееву стало запредельно плохо. Ретромотив дрогнул, словно уткнулся в мягкую, но непреодолимую преграду, и встал. – Тимофеич, – услышал народный умелец из-за спины. – Что-то не похоже на шестой век. Они находились в центре прекрасно освещенного зала на круглой огороженной площадке. В огромные окна било полуденное солнце, в живописно-синем небе сновали крыломашущие аппараты. А вокруг в позах крайнего изумления застыли люди, будто пытаясь изобразить знаменитую немую сцену из «Ревизора». – Куда ты меня завез? – прошипел Фомин. – Коля, – смутился Тимофеев. – Очевидно, сработал аварийный возврат, и мы сейчас в тридцатом веке. Ретромотив рассчитан только на челночные рейсы, туда – обратно… Вот здорово! Вообрази только: мы с тобой в нашем собственном будущем! Один из людей, остолбенело торчавших вдоль стен, внезапно воскликнул: – Позвольте! Да ведь это же Виктор Тимофеев! Последний не успел вдоволь насладиться сознанием своей популярности. Суровый тычок в спину вернул его с небес на землю. – После раскланяешься, – зашептал Фомин. – Нам в шестой век надо. И поскорее, пока не ссадили, как пацанов. – Легко сказать, – проворчал Тимофеев, смятенно хватаясь за какие-то малопонятные рычажки на панели перед собой. – Допустим, нырнем мы обратно в двадцатый век, а глубже-то как? Челночный принцип, пропади он пропадом! Так и зациклимся на месте… Ага, вот оно что! И он поднял неприметный тумблерок с подписью «Пр. фин», что, по его предположениям, означало движение по оси времени с промежуточным финишем. – Какое сегодня число? – спросил он в панике. – Я забыл! – Число?.. – опешил Фомин. – А хрен его… Кажется, седьмое… Нет, восьмое! Тимофеев успел набрать нужную дату и нажать клавишу «туда» прежде, чем сердитые потомки, не на шутку озабоченные подобной самодеятельностью со стороны предков, стащили их с ретромотива. Просторный зал сменился родным захламленным коридором с пыльной лампочкой под серым потолком. Из-за двери доносились голоса Тахиона и Светы. – Ну, Тимофеич, – сказал Фомин. – Теперь не подкачай. – Постараюсь, – усмехнулся тот. Ретромотив тряхнуло, в голове снова поднялась гнусная круговерть… А затем Тимофеев с удивлением обнаружил себя кувыркающимся через панель управления и ласточкой парящим над тем самым свежевспаханным полем, куда ему так хотелось упасть в своих тошнотворных иллюзиях. Спустя мгновение он ткнулся носом в горячую, хорошо взрыхленную землю и затих, испытывая великое облегчение. 12. Что бы это могло быть – Откуда я знаю? – пожал плечами Тимофеев, отскребая жирные земляные комья от брюк. – Но могу утверждать со всей ответственностью, что до шестого века мы не долетели. – Верно, – согласился Фомин. – На табло 624 год. Надо полагать, ты опять что-нибудь не так сделал. – Ошибаешься, Николай, – возразил Тимофеев. – Нас, кажется, действительно встретили. Но подумать только: мы с тобой в седьмом веке! Мог ли ты, почти дипломированный историк, мечтать о таком? |