Онлайн книга «Заводная и другие»
И вот теперь Маи — она явно что-то скрывает. Значит, такой способ выбрали прийти по его душу — хитрость? Сделали наживкой вроде бы безобидную девочку? Стало быть, такой финал у истории желтобилетников? Интересно, кто за этим стоит: Навозный царь? Хок Сен, напустив на себя безразличный вид, садится поудобнее. — Если есть что сказать — говори здесь. Ее неуверенность еще больше выдает страх. — А фаранг тут? Часы на стене показывают шесть. — Будет только через час или два — рано не приходит. — Пожалуйста, пойдемте. Хок Сен встает. Какая милая девочка. Естественно — прислали симпатичную, невинную. Он делает вид, будто почесывает спину, а сам незаметно достает из-под рубашки нож и шагает навстречу. Подойдя почти вплотную, старик хватает девушку за волосы, притягивает к себе и прижимает лезвие к ее шее. — Кто тебя прислал? Навозный царь? Белые кители? Кто? Маи судорожно открывает рот, хочет вырваться, но не может — иначе порежет горло. — Никто! — За дурака меня держишь? — Хок Сен прижимает нож так сильно, что надрезает ей кожу. — Кто? — Никто, клянусь! — Девушку трясет от страха, но старик не выпускает. — Есть что сказать? Может, какая-та тайна, которую мне нельзя знать? Говори! Ей больно от врезавшегося в горло лезвия. — Нет! Кун! Клянусь! Никаких тайн! Только… Только… — Что «только»? Она повисает у него на руке и шепчет: — Белые кители… Если узнают… — Я не белый китель. — Кит. Кит и Шримуанг — они болеют, они оба болеют. Пожалуйста… Я не знаю, что делать. Я не хочу потерять работу. Как мне быть? Прошу вас, не говорите фарангу, а то он закроет фабрику — это любой знает. Моей семье нужны деньги… Пожалуйста… — Маи всхлипывает, обмякает, забыв о ноже, держится за Хок Сена и умоляет его, будто своего спасителя. Поморщившись, он прячет оружие и вдруг ощущает себя древним стариком. Вот так-то — жить в вечном страхе: начинаешь подозревать тринадцатилетних девчонок, думать, что та, кто тебе почти как дочь, замыслила тебя убить. Ему гадко, он не может посмотреть Маи в глаза. — Надо было сразу сказать, — ворчит Хок Сен и засовывает нож за пояс. — Дура. Нельзя о таком молчать. Давай, показывай своих приятелей. Девочка старательно утирает слезы. Она уже не держит зла — быстро подстраивается под обстоятельства, как любой, кто молод. Беда миновала, и теперь Маи покорно ведет старика за собой. Приходят первые рабочие. В огромное помещение сквозь распахнутые ворота бьет солнце. В воздухе кружит пыль и частицы сухого навоза. Девочка шагает прямиком в разрезочный цех через зал очистки, распинывая кучки светлого порошка — отходы производства. От водорослей, сохнущих на сетках под потолком, исходит тяжелый морской запах. Маи ведет Хок Сена мимо вырубного пресса и пролезает под конвейером, по другую сторону которого тянется ряд резервуаров, полных соленой воды и живых организмов. Впрочем, больше половины явно не в порядке: слой водорослей едва скрывает поверхность, хотя за ночь должен был вырасти дюймов до четырех. — Вот, — шепотом говорит Маи, показывая на лежащих у стены Кита и Шримуанга. Они смотрят на Хок Сена мутными глазами. Старик осторожно присаживается на корточки, стараясь их случайно не задеть. — Питались вместе? — Вряд ли. Вроде не друзья. — Цибискоз?.. Пузырчатая ржа?.. Да нет же, старый я глупец — крови на губах нет, значит, что-то другое. Кит стонет, пробует встать. Хок Сен, отпрянув, невольно подносит руки к своей рубашке, хочет их вытереть. — А этот чем занимается? — спрашивает он, показывая на Шримуанга, который выглядит еще хуже Кита. — М-м… Вроде подкормкой — сыпал в водоросли рыбную муку. Хок Сен так и обмирает от ее слов: два заразных тела лежат прямо у баков, которые он сам едва заставил нормально работать — из кожи вон лез, лишь бы порадовать мистера Андерсона. Неужели это совпадение? Теперь он смотрит на помещение совсем иначе, со страхом: излишки воды из баков собираются в лужи вдоль ржавых стоков, и в них тоже растут водоросли, питаясь просыпанным на пол кормом. Если в одном из резервуаров болезнь, то ее разносчики сейчас повсюду. Хок Сен инстинктивно отряхивает ладони, но тут же замирает от мысли еще более ужасной: на руках остался серый порошок из комнаты очистки — он раздвигал занавески, когда шел сюда. Зараза везде. Под потолком темнеют этажи сушильных сеток, по которым размазана черная масса водорослевой пены. Рядом с его ногой падает капля, и тут старик осознает звук, какой прежде, когда фабрика была забита людьми, никогда не слышал. Утренняя тишина наполнена тихим перестуком дождя, падающего с этих сеток. Он вскакивает, стараясь придушить приступ паники. «Не глупи. Откуда ты знаешь, что это именно водоросли? У смерти много лиц. Тут может быть любой другой вирус». Кит дышит часто и тяжело, с хрипами, грудь ходит ходуном. — Думаете, пандемия? Всеобщая эпидемия? — спрашивает Маи. — Не смей такое вслух говорить! — шикает на нее Хок Сен. — Демонов хочешь накликать? Белых кителей? Если хоть кто-нибудь узнает, фабрику прикроют и мы будем голодать как желтобилетники. — Но… В главном цехе слышны голоса. — Ну-ка тихо! Он лихорадочно обдумывает положение. Если белые кители устроят расследование, это будет катастрофа, повод мистеру Лэйку закрыть фабрику и уволить старика, отправить его обратно в башни — голодать и умирать; умирать, подойдя так близко к цели. Слышно, как ревут мегадонты, как рабочие громко приветствуют друг друга, шире открывают ворота, как кто-то, проверяя готовность, с грохотом запускает маховики. — Что нам делать? — спрашивает Маи. Хок Сен оглядывает пустующий пока зал. Кругом только баки и механизмы. — Только ты знаешь, что они болеют? Она кивает: — Да, увидела, когда пришла. — Точно? По дороге ко мне никому не говорила? Никого тут больше не было? Может, кто-то увидел их и решил поскорей уйти? — Я одна пришла. Меня с самой окраины один фермер подвез — на лодке по клонгам. Я всегда так рано. Хок Сен переводит взгляд с двоих больных на девушку. Сейчас тут четверо. Четыре. Он хмурится: несчастливое это число — четыре. Четверка. Смерть. Лучше бы три или два… Или один. Идеальное количество людей, если надо сохранить тайну. Он машинально нащупывает нож и смотрит на Маи. Дрянное это дело, но четверка еще хуже. Ее длинные черные волосы стянуты на макушке в аккуратный узел (рядом с механизмами по-другому нельзя), открытая шея, доверчивые глаза. Хок Сен снова смотрит на лежащие тела и размышляет над зловещим числом. Четыре, четыре, четыре… Лучше бы один. Один — самый хороший вариант. Вздохнув, он принимает решение. |