Онлайн книга «Любовь кончается в полночь»
|
– Как вы узнали, что Виктор умер? – Я на участке была, поливала огурцы. Слышу, к соседям милицейская машина приехала, и еще эта… труповозка. Думаю: батюшки, что случилось?! А тут вскоре меня позвали понятой быть. И еще соседа позвали, вон того, видите: у него дача с шиферной крышей? – Понятно. Ну, спасибо вам, Нина Михайловна. – Да было бы за что! А хотите, я вас грушами угощу? Смотрите, какие! – Хозяйка подняла с земли пару спелых зеленых груш, потерла их руками, протянула мне. – Не смотрите, что они зеленые, это сорт такой. А на вкус – сладкие, сочные… У вас есть пакет? Ладно, я вам найду что-нибудь… Она вернулась на веранду и вынесла мне старый пакет с надписью «Магнит»: – Вот, кладите сюда. Как я ни отнекивалась, а пришлось-таки мне собирать в траве влажные от росы душистые плоды. Хозяйка проводила меня до калитки. Мы попрощались, я подошла к своей машине, открыла дверцу и положила пакет на заднее сиденье. – Эй, кудрявая! Это твоя машина? Я обернулась и увидела Клавкиного бойфренда. Он стоял на обочине и подбирал яблоки, нападавшие с дерева, ветки которого свешивались из-за забора. Одно из них он потер о свою грязную майку, внимательно рассмотрел, плюнул на него, еще потер. Снова осмотрел. На этот раз, похоже, он остался доволен чистотой румяного плода, потому что смачно впился зубами в его бочок. – Ну, моя, – сказала я. Бомжеватый жевал яблоко и осматривал меня всю, не стесняясь, в открытую, с головы до ног. – А ты ничего, – сделал он наконец заключение, – не хуже моей Клавки. – Да? Ну, спасибо, успокоил! А то я уж так переживала по поводу своей внешности! Я хотела было навестить других соседей Виктора, но меня смущал этот тип. Он болтался возле моей машины, и я боялась оставлять его рядом с ней. Кто знает, не вздумает ли он залезть в нее? С такого станется… – А я тут, в деревне, живу, – сказал бойфренд, – у Клавки. – Могу себе представить… – Тетке вот этой собаку ищу. Найду – меньше чем за пятихатку не верну! Мне деньги нужны! – А она даст тебе за дворнягу полтысячи? – Куда она денется! – Как тебя зовут? Бомжеватый оценивающе осмотрел меня еще раз, с головы до ног: – Познакомиться хочешь? – Ну, вроде того… – Смотри, тебе моя Клавка… Она у меня ревнивая! – Ну, еще бы! Такой мужчина! Так как тебя зовут? – Альфонс! – Как?! – Я не удержалась и прыснула. – Чего ржешь? Эх ты, неуч! Альфонс – это итальянское имя! У меня Клавка-то начитанная! Она в книжке про Альфонса прочитала, ей это имя понравилось, и она стала меня так называть. Здорово, правда? – Ну, еще бы! А мама с папой тебя называли… – Генкой. Но это было давно! Теперь я Альфонс, мне так больше нравится. – Слушай, Ге… Альфонс, ты, случаем, не знаешь, здесь, вот на этой даче, второго августа веселье было, хозяин день рождения отмечал… К нему после обеда кто-нибудь приезжал? – Ишь ты! Шустрая какая! Чтоб я тебе такие сведения даром!.. Бабки гони, тогда скажу. Я даже немного опешила: – Бабки? За что?! – Как за что? За ценные сведения! – Альфонс шмыгнул носом и подтянул шорты, пытавшиеся сползти с его тощих бедер. – И сколько ты хочешь? – Три сотни! – А не жирно будет? Я лучше пойду к другим соседям, там спрошу… – Стой, стой! Какая ты! Сразу – к другим! А я, может, видел поболе других… – Ну? – Что – «ну»? Две сотни давай! – Одну! – Сто пятьдесят, – отрезал он. – Я пошла. Счастливо. – Ладно, кудрявая, сотню гони… Какие же вы, бабы, жадные! Я достала из кошелька сотенную и, держа ее на виду, сказала: – Говори, кого видел, а то, может, деньги тебе и не за что давать! – Не за что? Да я видел, как бабка сюда заходила, вот в эту калитку. – Во сколько? Альфонс протянул руку. Я отдала ему деньги. Он аккуратно сложил купюру пополам и спрятал в карман. – Так кто заходил и во сколько? – с нажимом уточнила я. – Говорю же: тетка пожилая… – Ты говорил, бабка? – Ну, бабка, какая разница? В темном платье, то ли синем, то ли коричневом, не помню, но в темном. Как на похороны приехала… Платок тоже темный, синий вроде, в цветочек. Потихоньку зашла, оглядывалась. Я сразу смекнул, что здесь что-то не то! – Ну, зашла она, а потом? Вышла-то когда? – Когда – не знаю, я за ней не следил. Но ближе к вечеру я ее возле леса видел… – Во сколько? – Да не знаю я! Мои швейцарские в ремонте… Может, в шесть, может, в семь. А может, и позже. Она в лес пошла. А я там на свалке был, там такие вещи выбрасывают, скажу я тебе! Я там один раз нашел такую… – Слушай, давай про свалку потом… Что тетка эта делала в лесу? – Ничего, зашла туда, и все. Больше не выходила. – Так, может, она по грибы пошла? – Какие грибы?! У нее корзинки не было. Ничего в руках не было, только маленькая сумочка. – Дамская? – Ну да… И нормальные люди по вечерам по грибы не ходят. – И куда же та тетка делась? Не могла ведь она в лесу остаться? – спросила я. – Не знаю, только ее я больше не видел. – А кого видел? – Девчонку видел. В шортах, в майке. С большим пакетом в руках. Она из леса вышла. Только она в другом месте оказалась, ближе к дороге. – И куда девчонка пошла? – Должно быть, в деревню… – Он потер нос. – Понятно. Это все? – А че, мало тебе? – возмутился мой добровольный осведомитель. – Альфонс, что-нибудь еще интересное или подозрительное ты в тот день видел? – Не-а… Ну, все, я пошел. Мне собаку найти надо. Ты, кстати, не видела шавку такую, маленькую, серую, хвост колечком, лапы кривые? Афродитой зовут… – Видела одну, но она мне не представилась. Альфонс не оценил моего юмора. – Что, маленькая, серая? И куда побежала? – Она мне не доложила. Альфонс, подожди, не уходи. Ты можешь показать то место, где бабка эта, в темном платье, в лес вошла? Мой новый знакомый почесал затылок: – Мне с тобой в лес идти нельзя: Клавдия моя увидит – тогда и тебе, и мне достанется. Она у меня ревнивая! |