Книга Месть Гиппократа, страница 31 – Марина Серова

Я сняла наушники.

— Пора, Валера.

Мы поднялись с ним в лифте, и я открыла квартиру Анастасии Петровны отмычкой. Дело нехитрое. Замок у нее — одни слезы.

— Давай, Валерик, располагайся пока.

А я достала из-за двери старую клетку, которую заприметила еще при первом своем посещении, и, водрузив ее на этажерку, накрыла старым покрывалом. Попугаи, как известно, молчат в темноте.

— Да-а, — протянул Валерка, — Венчику ты по старой дружбе получше квартирку подобрала.

— Ничего. Зато тепло и ванная есть. И теплый туалет. Продукты сразу убери в холодильник.

— Да сейчас. Дай хоть осмотреться.

— Осмотришься, успеешь еще. Все, я побежала, пока меня тут не застукали.

Вообще, дорогой читатель, нам повезло: никто из соседей не видел нашего незаконного проникновения в чужое жилище. Благо был ранний час.

Вы, конечно же, шокированы тем, что я поступила незаконно. А что мне оставалось делать? Это была благородная ложь. А за Валеркой, разумеется, будет контроль. Да и нечего у старухи красть, кроме квартиры, которую я и пыталась отстоять таким вот нетрадиционным способом.

А что? Имею право. Я же — частный детектив. То есть, иначе говоря, свой собственный. Вот я и действую ради торжества истины, руководствуясь своими собственными законами.

Я не стала возвращаться в машину. А просто поднялась двумя этажами выше и стала ждать.

Илья Юрченко пришел ровно в девять. Пришел и офонарел. Хотелось бы мне в этот момент видеть, как перекосилась его симпатичная физиономия. Ну очень бы хотелось. На языке у него, наверное, вертелась с детства знакомая и любимая всеми фраза: «А где бабуля?»

— Вам кого, молодой человек?

— Я к Анастасии Петровне. Можно?

— А зачем она вам?

— Мы договаривались сегодня с ней встретиться и обсудить кое-какие дела.

— Ну проходите. Только тети нет. И не скоро будет. А по какому вы вопросу? Может быть, я чем-то смогу помочь?

Слишком долго Валерка держал его на лестничной площадке. Могли соседи увидеть. За это, конечно, он получит втык, бродяга. Но, слава богу, пригласить все-таки додумался.

— Да нет. Вряд ли. А где Анастасия Петровна?

— А она в больнице. Сердце прихватило. Ну а меня, как любимого племянника и опекуна в одном лице, просила за квартирой приглядеть. За Гошкой-сиротинушкой. Он отдыхает. А что ему делать? Птичка божья.

Некоторое время Илья молчал, вероятно поперхнувшись информацией, потом спросил:

— А разве у Анастасии Петровны есть племянник?

— А как же? Она же не безродная. Племянник я — наследник единственный. Так что, ежели чего — говорите, может, чем и помогу вам.

— Что-то Анастасия Петровна ни о каком племяннике ни разу не говорила мне.

— А с какой такой радости она должна первому встречному о делах своих рассказывать? Неделю назад я оформил опекунство и прописался к ней в квартиру. Что же теперь, всем об этом рассказывать? Так что ей передать?

— Передайте привет ей большой от Ильи. Скажите, что зайду как-нибудь. До свидания.

И все, дорогой читатель. А в какой она больнице, его уже мало интересовало. И здоровье попугая тоже. Теперь ему хватит забот. В ЖКО бежать — новые сведения проверять.

Этим и обсуждением с Галиной непредвиденных обстоятельств он в ближайшие часы и будет заниматься. Я уверена. А у меня есть дела поважнее.

Пусть он проверяет эти сведения — там все заметано. Пусть в жилетку сестре поплачется. На это я дам ему время. А мне срочно нужен мой друг Киря, мой самый любимый мент.

Я позвонила ему на работу. Собственно, рабочий день в милиции только что начался.

Трубку никто не брал. Ничто нас в жизни не сможет вышибить из седла.

Прыгаю в «девятку» и мчусь в УВД.

Полчаса я потратила на его поиски. Все его только что видели, и никто не знал, где он. Но я свято верила в свою звезду и была упорна.

Усевшись на стульчик у его кабинета, я стала ждать. Терпение, дорогой мой читатель, всегда вознаграждается.

И он нарисовался, бродяга. Киря шел не спеша по коридорчику и мечтательно насвистывал. И увидел меня только тогда, когда едва не наступил мне на ногу.

— Привет.

— Ой! Танюша, привет. А я задумался.

— Ага. О жизни многотрудной.

— Что-нибудь случилось? Или пришла похвалиться, что дело распутала?

— Почти, — я загадочно улыбалась.

— То есть? Пойдем в кабинет, там все и расскажешь.

Мы вошли к нему в кабинет, и Киря предложил мне чаю. Я не отказалась. Чай в походных условиях — это нечто.

— Так что же тебя привело? — Он размешивал сахар и пытливо смотрел на меня.

Я, отхлебнув чаек, сказала:

— А старуху все-таки убили.

Брови моего друга вопросительно поползли вверх.

— Да-а?

Разговор наш был долгим. Я рассказала ему обо всех своих изысканиях, о спасении старухи с попугаем и о своих дальнейших планах, в которых ему, Кире, было отведено почетное место.

— Ты никогда не перестанешь удивлять меня, коллега ты моя очаровательная.

— Пока об этом никому ни слова. Только предоставь в мое распоряжение на некоторое время фотографии места происшествия.

— Я лучше попрошу, чтобы их еще напечатали.

Киря закон уважает гораздо больше, чем я, свой собственный детектив. Поэтому изъять фотографии из дела даже на время — для него неприемлемо. Пришлось ждать.

— А ты не боишься, что, пока ты тут, они еще что-нибудь придумают и бомжа, твоего друга, в расход пустят?

Разумеется, Киря намеренно сгущал краски, пугал меня. Он все слышал пока только с моих слов. Все записи я обещала ему продемонстрировать попозже, в более удобное время.

— Не боюсь, — совершенно серьезно сказала я. — А ты зря ерничаешь. Все видео— и аудиозаписи я перепишу для тебя специально. Послушаешь сам, посмотришь — поймешь, что я права. Только знаешь, Киря, спланировать все безупречно и строго по времени мне не под силу. Тебе таскаться со мной тоже нет смысла. И я жутко боюсь, что в нужный момент не смогу тебя разыскать. Как жаль, что у тебя нет сотового. Придумай что-нибудь в этом плане, пожалуйста.

Киря улыбнулся:

— Ладно, подумаю. Пинкертон, е-мое. Когда записи мне предоставишь?

— Давай завезу все с утра. Сейчас мне этим заниматься нет времени. Я свободна только ночью.

Он рассмеялся:

— Да ты прямо стахановец.

— Дело трудное, Владимир Сергеевич. Очень трудное.